скачать гарри поттер +и орден/Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Безусловная победа! — воскликнул он на все подземелье. — Отлично, отлично, Гарри! Боже праведный, вижу, вы унаследовали талант своей матери. Лили была великой мастерицей по зельям! Ну, вот вам приз — один флакончик «Феликс Фелицис», как обещано, и смотрите используйте его с толком!

Гарри сунул крошечный пузырек с золотистой жидкостью во внутренний карман, испытывая странную смесь чувств: упоение при виде разъяренных слизеринцев и вину из-за разочарованного выражения на лице Гермионы. Рон был просто ошарашен.

— Как это ты ухитрился? — шепотом спросил он у Гарри, когда они вышли из подземелья.

— Повезло, наверное, — ответил Гарри, потому что рядом шел Малфой.

Но во время обеда, когда они устроились за гриффиндорским столом, Гарри все им рассказал. С каждым словом лицо Гермионы становилось все строже.

— Ты, наверное, считаешь, что я сжульничал? — закончил Гарри, расстроенный ее реакцией.

— Ну, ведь, строго говоря, нельзя сказать, что ты справился с заданием самостоятельно? — сказала она сдержанно.

— Он просто выполнял другие инструкции, только и всего, — сказал Рон. — Могло выйти ужас что, правильно? Но он рискнул, и риск оправдался. — Рон тяжело вздохнул. — Слизнорт мог бы дать этот учебник мне, так нет же. Мне достался тот, в котором никто ничего не записывал. Судя по виду пятьдесят второй страницы, на него кого-то стошнило, но не более того...

— Постойте-ка, — произнес чей-то голос над левым ухом Гарри, и вдруг на него повеяло тем самым ароматом, который померещился ему в подземелье у Слизнорта. Он оглянулся и увидел Джинни. — Я правильно расслышала? Ты выполняешь какие-то инструкции, написанные в книге неизвестно кем, Гарри?

Она была встревожена и сердита. Гарри сразу понял, о чем она думает.

— Это ничего, — успокоил он ее, понизив голос. — Совсем не то, что тогда, с дневником Реддла. Это просто старый учебник с чьими-то пометками.

— Но ты выполняешь то, что там написано?

— Всего-навсего попробовал несколько советов, записанных на полях. Честное слово, Джинни, тут ничего такого нет...

— Джинни права, — немедленно встрепенулась Гермиона. — Нужно проверить, нет ли тут какого подвоха. Я хочу сказать — какие-то подозрительные инструкции, кто их знает?

— Эй! — возмутился Гарри, когда она выдернула из его сумки «Расширенный курс зельеварения» и занесла над книгой волшебную палочку.

— Специалис ревелио! — произнесла она и резко ударила палочкой по обложке.

Ничего не случилось. Книга так и лежала, как была, грязная и потрепанная, с загнутыми уголками страниц.

— Закончила? — сварливо спросил Гарри. — Или еще подождешь? Глядишь, книжечка сделает сальто-мортале или пройдется для тебя колесом.

— Вроде все в порядке, — пробормотала Гермиона, все так же подозрительно глядя на книгу. — Похоже, это действительно учебник, и ничего больше.

— Замечательно. Так я могу его взять? — Гарри схватил книгу со стола, но она выскользнула у него из рук, шлепнулась на пол и раскрылась.

Пока никто не смотрел, Гарри нырнул за книжкой и, поднимая ее, увидел, что на внутренней стороне обложки что-то нацарапано тем же мелким убористым почерком, что и ценные указания, позволившие ему выиграть флакончик «Феликс Фелицис», который был теперь надежно спрятан в спальне в чемодане, завернутый в запасную пару носков:

Эта книга является собственностью Принца-полукровки.

Глава 10 СЕМЕЙСТВО МРАКСОВ

Всю неделю Гарри на уроках зельеварения продолжал выполнять рекомендации Принца-полукровки, даже если они расходились с указаниями Либа-циуса Бораго. В результате после четвертого занятия Слизнорт был в неописуемом восторге от способностей Гарри и без конца повторял, что ему редко приходилось обучать такого талантливого ученика. Рон и Гермиона воспринимали все это более чем прохладно. Хотя Гарри готов был делиться с ними своим учебником, но Рон с трудом разбирал почерк прежнего владельца, а просить Гарри прочитать ему вслух не мог, это выглядело бы слишком подозрительно. Гермиона же продолжала неукоснительно следовать, как она выражалась, «официальным» инструкциям, вот только настроение у нее все больше портилось, поскольку результаты неизменно оказывались значительно хуже, чем у Принца.

Гарри иногда рассеянно задумывался о том, кто такой был этот Принц-полукровка. Из-за дикого количества домашних заданий не хватало времени прочитать «Расширенный курс» до конца, но он пролистал книгу и убедился, что Принц практически ни одной страницы не оставил без своих замечаний, причем не все они относились к приготовлению волшебного зелья. Местами попадалось что-то похожее на описание заклинаний, которые Принц явно придумал сам.

— Или сама, — раздраженно буркнула Гермиона, случайно услышав, как Гарри показывал эти заклинания Рону в гостиной под вечер субботы. — Может, это была девочка. По-моему, почерк скорее женский.

— Его зовут Принц-полукровка, — напомнил Гарри. — Ты знаешь много принцев-девочек?

Гермиона не нашлась что на это ответить. Она насупилась и рывком отодвинула от Рона свою домашнюю работу на тему «Принципы повторной материализации», которую Рон пытался прочесть вверх ногами.

Гарри посмотрел на часы и торопливо засунул в сумку потрепанный экземпляр «Расширенного курса зельеварения».

— Без пяти восемь, мне, наверное, пора, а то опоздаю к Дамблдору.

— О-о! — всполошилась Гермиона. — Удачи тебе! Мы не будем ложиться, дождемся тебя — хочется узнать, чему он будет тебя учить!

— Надеюсь, все будет нормально, — сказал Рон. Они провожали Гарри взглядами, пока он не выбрался через портретную дверь.

Гарри шел по пустынным коридорам. Один раз ему пришлось срочно спрятаться за какую-то статую — из-за угла показалась профессор Трелони. Она что-то бормотала себе под нос, тасуя на ходу старую засаленную колоду карт, и тут же толковала их.

— Двойка пик — конфликт, — приговаривала она, проходя мимо того места, где прятался Гарри. — Семерка пик — дурной знак. Десятка пик — вооруженное столкновение. Валет пик — молодой брюнет, возможно, с недобрыми намерениями, враждебно настроенный по отношению к гадателю...

Вдруг она остановилась как вкопанная по другую сторону от статуи, за которой притаился Гарри.

— Ну, этого просто не может быть, — раздраженно проговорила она, и Гарри услышал, как она яростно тасует карты, направляясь прочь. После нее остался легкий запах кулинарного хереса.

Гарри выждал, пока она скроется из виду, и побежал дальше. В конце концов он очутился в коридоре восьмого этажа, где у стены стояла одинокая горгулья.

— Кислотные леденцы, — сказал Гарри.

Горгулья отпрыгнула в сторону, стена за ней разошлась, и показалась движущаяся винтовая лестница. Гарри ступил на нее и начал плавно подниматься кругами к двери с медным молотком, которая вела в кабинет Дамблдора.

Гарри постучал в дверь.

— Войдите, — раздался голос Дамблдора.

— Добрый вечер, сэр, — сказал Гарри, входя в кабинет директора школы.

— А, добрый вечер, Гарри. Садись, — сказал с улыбкой Дамблдор. — Надеюсь, ты приятно провел первую неделю учебного года?

— Да, спасибо, сэр.

— Я смотрю, ты времени даром не терял — уже успел добиться, чтобы тебя оставили после уроков!

— Э-э... — смутился Гарри, но Дамблдор смотрел не слишком сурово.

— Я договорился с профессором Снеггом, что ты будешь отбывать наказание в следующую субботу.

— Понятно, — сказал Гарри.

Его сейчас занимали более важные вещи, чем наказание, назначенное Снеггом. Он исподтишка осматривался по сторонам, надеясь увидеть хоть какие-нибудь указания на то, что приготовил ему на сегодня Дамблдор. Круглый кабинет выглядел точно так же, как и всегда: хрупкие серебряные приборы тихонько жужжали и попыхивали на столиках с точеными ножками, портреты прежних директоров и директрис дремали в своих рамах, и Фоукс, великолепный феникс Дамблдора, сидел на жердочке у двери, с интересом поглядывая на Гарри блестящим глазом. Судя по всему, Дамблдор даже не расчистил место для тренировочных поединков.

— Итак, Гарри, — деловито заговорил Дамблдор, — тебе, конечно, любопытно узнать, чем я намерен заниматься с тобой во время этих... скажем, уроков, за отсутствием более подходящего слова?

— Да, сэр.

— Видишь ли, я решил: раз уж ты теперь знаешь, почему лорд Волан-де-Морт пытался убить тебя пятнадцать лет назад, пришло время поделиться с тобой кое-какой информацией.

Наступила пауза.

— В прошлом году вы говорили, что расскажете мне все, — сказал Гарри, не сумев скрыть нотку упрека в голосе. — Сэр, — прибавил он.

— И я все рассказал, — благодушно ответствовал Дамблдор. — Я рассказал тебе все, что знаю. С этой минуты мы покидаем твердую почву фактов и отправляемся в путешествие по мглистым болотам памяти в чащобу дичайших догадок. Отныне, Гарри, я могу так же сокрушительно ошибаться, как ошибался Хамфри Белчер, полагавший, что пришла пора для сырного котла.

— Но вы думаете, что вы правы? — спросил Гарри.

— Естественно, я думаю, что прав, но, как тебе уже пришлось убедиться, у меня, как и у всех людей, случаются ошибки. Собственно говоря, поскольку я — ты уж меня прости — умнее большинства людей, то и ошибки мои соответственно оказываются намного более серьезными.

— Сэр, — осторожно спросил Гарри, — а то, что вы мне хотите рассказать, как-то связано с тем пророчеством? Это поможет мне... остаться в живых?

— Это очень тесно связано с пророчеством, — сказал Дамблдор будничным тоном, словно речь шла о погоде на завтра, — и я, безусловно, надеюсь, что это поможет тебе остаться в живых.

Дамблдор поднялся на ноги, обошел вокруг письменного стола, прошел мимо Гарри, который быстро повернулся в кресле, провожая Дамблдора взглядом. Дамблдор наклонился над шкафчиком у самой двери. Когда он выпрямился, в руках у него была знакомая широкая каменная чаша с вырезанными по краю таинственными знаками. Он поставил Омут памяти на стол перед Гарри.

— Тебя что-то беспокоит?

Гарри и впрямь смотрел на Омут памяти с изрядной тревогой. Опыт общения с этим загадочным устройством, позволяющим хранить и заново переживать мысли и воспоминания, был неизменно полезен, но не способствовал душевному покою. В прошлый раз, заглянув в его содержимое, Гарри увидел значительно больше, чем ему хотелось бы. Но Дамблдор улыбался.

— На этот раз ты погрузишься в Омут памяти вместе со мной... И, что еще более необычно, с моего разрешения.

— Куда мы отправимся, сэр?

— На прогулку по аллее воспоминаний Боба Огдена, — ответил Дамблдор, вынимая из кармана хрустальный флакон, в котором кружилось, завиваясь, серебристо-белое вещество.

— Кто это — Боб Огден?

— Он был сотрудником Группы обеспечения магического правопорядка, — сказал Дамблдор. — Он умер некоторое время назад, но не раньше, чем я разыскал его и убедил доверить мне эти воспоминания.

Сейчас мы с тобой будем сопровождать его при исполнении им служебных обязанностей. Встань, пожалуйста, сюда, Гарри...

Но Дамблдору никак не удавалось выдернуть пробку из хрустального флакона: раненая рука не слушалась его и, видимо, причиняла боль.

— Давайте... давайте я, сэр.

— Все в порядке, Гарри.

Дамблдор направил на флакон волшебную палочку, и пробка вылетела.

— Сэр... как вы повредили руку? — снова спросил Гарри, глядя на почерневшие пальцы со смесью отвращения и жалости.

— Сейчас не время для этой истории, Гарри. Пока еще нет. Нас ждет Боб Огден.

Дамблдор вытряхнул из флакона серебристо-белое вещество, и оно закружилось, мерцая, в Омуте памяти — не то жидкость, не то газ.

— После тебя, — сказал Дамблдор с приглашающим жестом.

Гарри склонился над чашей, сделал глубокий вдох и окунул лицо в серебристую субстанцию. Он почувствовал, что пол уходит у него из-под ног; он падал, падал сквозь крутящуюся тьму, и вдруг оказалось, что он стоит, моргая от ослепительно яркого солнечного света. Не успели его глаза приноровиться к освещению, как рядом с ним приземлился Дамблдор.

Они оказались на проселочной дороге, вдоль дороги тянулись высокие густые живые изгороди, а вверху было летнее небо, ясное и синее, как незабудка. Футах в десяти от них стоял невысокий полный человек в очках с невероятно толстыми линзами, из-за которых его глазки казались крошечными, как у крота. Он читал надписи на деревянном указателе, торчавшем из колючих кустов ежевики слева от дороги. Гарри понял, что это, должно быть, и есть Огден. Кроме него, вокруг никого не было видно, и к тому же он был одет в странные и плохо сочетающиеся друг с другом вещи, как это часто бывает, когда неопытные волшебники пытаются выдавать себя за маглов; в данном случае наряд составляли гетры и сюртук, надетый поверх полосатого трико. Не успел Гарри подивиться этому затейливому костюму, как Огден бодрым шагом двинулся вперед.

Дамблдор и Гарри последовали за ним. Проходя мимо указателя, Гарри бросил взгляд на две его стрелки. Одна указывала назад, туда, откуда они пришли, на ней была надпись: «Грейт-Хэнглтон, 5 миль».

Другая указывала в ту сторону, куда направлялся Огден, на ней значилось: «Литтл-Хэнглтон, 1 миля».

Какое-то время они шли, не видя ничего, кроме живых изгородей, огромного синего неба над головой да быстро шагающей фигуры в сюртуке далеко впереди. Затем дорога повернула влево и круто пошла под уклон, так что перед ними внезапно открылся вид на раскинувшуюся внизу долину. Гарри увидел деревушку, примостившуюся между двумя холмами, — несомненно, это и был Литтл-Хэнглтон. Можно было рассмотреть церковь и кладбище. По другую сторону долины на склоне холма возвышался красивый дом землевладельца, окруженный обширным бархатисто-зеленым газоном.

Огден затрусил рысцой вниз по склону. Дамблдор прибавил шаг, и Гарри оставалось бегом поспевать за ним. Он решил, что они направляются в Литтл-Хэнглтон, и как в ту ночь, когда они навещали Слизнорта, удивлялся, зачем было так долго тащиться к нему пешком. Но скоро он понял свою ошибку — они шли вовсе не в деревню. Дорога свернула вправо, и, когда они вышли из-за поворота, сюртук Огдена мелькнул впереди, исчезая за кустами.

Дамблдор и Гарри вслед за ним свернули на узкий проселок, окаймленный еще более высокими и запущенными живыми изгородями. Тропинка была извилистая, каменистая, вся в рытвинах, она тоже шла под уклон и вела, по-видимому, к темной группе деревьев немного ниже по склону. Так и есть — вскоре дорога вышла к рощице, Дамблдор и Гарри остановились за спиной у Огдена, который тоже остановился и вытащил волшебную палочку.

На небе не было ни единого облачка, но старые деревья отбрасывали сплошную темную холодную тень, и Гарри не сразу различил среди тесно растущих стволов какое-то строение. Ему показался очень странным такой выбор места для жилья и то, что его обитатель не вырубил деревья, заслоняющие свет и вид на долину. Было непонятно, живет ли здесь кто-нибудь вообще. Стены хибарки заросли мхом, черепица осыпалась, и местами через дыры проглядывали стропила. Вокруг росла крапива, такая высокая, что доставала до крошечных окошек с грязными стеклами. Гарри уже пришел к выводу, что здесь не могут жить люди, но тут одно из окон со стуком распахнулось, и из него показалась тонкая струйка дыма или пара, как будто внутри кто-то готовил еду.

Огден двинулся вперед бесшумно и, как показалось Гарри, настороженно. Вступив в густую тень деревьев, он снова остановился, не сводя глаз с двери домика, к которой была прибита мертвая змея.

Послышался шорох, треск, с ближайшего дерева спрыгнул человек, одетый в лохмотья, и приземлился прямо перед Огденом. Тот отскочил назад так быстро, что наступил на фалду сюртука и чуть было не потерял равновесие.

— Вас сюда никто не звал.

У стоявшего перед ними человека были густые волосы, такие грязные, что не было никакой возможности определить их цвет. Во рту не хватало нескольких зубов. Маленькие темные глазки косили в разные стороны. Это должно было казаться смешным, но смешным он не выглядел, выглядел страшным. Гарри не осуждал Огдена за то, что тот попятился еще на несколько шагов, прежде чем заговорить:

— Э-э... доброе утро. Я из Министерства магии...

— Вас сюда никто не звал.

— Э-э... прошу прощения... я вас не понимаю, — нервно проговорил Огден.

Гарри подумал, что Огден, должно быть, совсем тупой; по его, Гарри, мнению, незнакомец высказался вполне ясно, тем более что при этом он угрожающе размахивал волшебной палочкой в одной руке и окровавленным ножом в другой.

— Ты, Гарри, вероятно, понимаешь, что он говорит? — тихо спросил Дамблдор.

— Да, конечно, — озадаченно ответил Гарри. — А почему Огден его не...

Тут его взгляд снова упал на мертвую змею, прибитую к двери. Внезапно Гарри осенило:

— Он говорит на змеином языке?

— Молодец, — сказал Дамблдор с улыбкой и одобрительно кивнул.

Тем временем оборванец двинулся на Огдена, нацелив в него нож и волшебную палочку.

— Эй, послушайте... — начал Огден, но было поздно.

Что-то громко хлопнуло, и Огден оказался на земле. Он зажимал ладонью нос, между пальцев сочилась мерзкая желтая жижа.

— Морфин! — послышался новый голос.

Из домика вышел пожилой человек, с такой силой захлопнув за собой дверь, что злосчастная дохлая змея закачалась туда-сюда. Этот человек ростом был ниже первого и сложен довольно странно. Очень широкие плечи и длинные руки в сочетании с блестящими карими глазами, жесткими короткими волосами и морщинистым лицом делали его похожим на старую, мощную обезьяну. Он остановился возле человека с ножом, который давился от хохота, глядя на Огдена, лежащего на земле.

— Из Министерства, значит? — сказал пожилой, посмотрев на Огдена сверху вниз.

— Совершенно верно! — ответил Огден сердито, утирая лицо. — А вы, как я понимаю, мистер Мракс?

— Точно, — ответил Мракс. — Получили по роже, так, что ли?

— Он меня ударил! — возмутился Огден.

— Надо было предупредить, — агрессивно откликнулся Мракс. — Это частное владение. Сами вламываетесь без приглашения, а потом удивляетесь, что мой сын пробует защищаться.

— От чего защищаться-то? — буркнул Огден, с трудом поднимаясь с земли.

— От посторонних. Любопытствующих. Маглов и всякой разной дряни.

Огден направил волшебную палочку на свой собственный нос, из которого по-прежнему текло нечто похожее на желтый гной, и поток сразу же прекратился. Мистер Мракс обратился к Морфину, почти не разжимая губ:

— Ступай в дом. Не спорь.

На этот раз Гарри, предупрежденный заранее, узнал змеиный язык. Хоть он и понимал все, что говорилось, но в то же время различал странные шипящие и свистящие звуки, а Огден только их и мог слышать. Морфин, кажется, хотел возразить, но под грозным взглядом отца передумал, вперевалочку зашагал к хибарке и захлопнул за собой дверь, так что змея снова уныло закачалась из стороны в сторону.

— А я как раз приехал поговорить с вашим сыном, мистер Мракс, — сказал Огден, вытирая остатки гноя с сюртука. — Это ведь был Морфин, верно?

— Ну да, это был Морфин, — равнодушно ответил старик — Вы чистокровный волшебник? — спросил он вдруг с вызовом.

— При чем здесь это? — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, что начинает его уважать.

Мракс, похоже, отнесся к этому иначе. Сощурив глаза, он уставился Огдену в лицо и пробормотал явно оскорбительным тоном:

— Если подумать, так я видал такие же носы у нас в деревне.

— Не сомневаюсь в этом, если ваш сын и там дает волю рукам, — сухо отозвался Огден. — Может быть, продолжим нашу беседу в доме?

— В доме?

— Да, мистер Мракс. Я уже сказал вам: я приехал поговорить с Морфином. Мы отправили вам сову...

— Нам тут совы ни к чему, — сказал Мракс. — Я никогда не читаю писем.

— В таком случае не жалуйтесь, что гости являются к вам без предупреждения, — дерзко ответил Огден. — Меня послали к вам по поводу серьезного нарушения магического правопорядка, которое было совершено здесь сегодня, рано утром...

— Ладно, ладно! — заорал Мракс. — Входите в дом, провались он совсем, входите и подавитесь!

В доме, как оказалось, были три крошечные комнаты. В две из них можно было пройти через главную комнату, служившую сразу и кухней, и гостиной. Морфин сидел в засаленном кресле у очага, где дымились дрова, вертел в толстых пальцах живую гадюку и, обращаясь к ней, тихонько напевал на змеином языке:

Змейка, змейка, поиграем, Пошипим-ка вместе. Не то Морфин осерчает, На двери подвесит.

В углу у открытого окна что-то зашуршало, и Гарри вдруг заметил, что в комнате есть еще один человек — девушка в рваном сером платье точно такого же цвета, что и грязная каменная стена у нее за спиной. Она стояла рядом с закопченной до черноты печкой, на которой что-то кипело в горшке, и передвигала какие-то жалкие горшки и сковородки на полке. У нее были тусклые, безжизненные волосы и некрасивое бледное лицо с грубыми чертами. Глаза у нее, как и у брата, косили в разные стороны. Девушка выглядела чуточку почище, чем двое мужчин, но Гарри подумал, что никогда в жизни не видел у человека такого обреченного взгляда.

— Моя дочь, Меропа, — неохотно буркнул Мракс в ответ на вопросительный взгляд Огдена.

— Доброе утро, — сказал Огден.

Она не ответила, испуганно глянула на отца и, повернувшись ко всем спиной, снова принялась переставлять горшки на полке.

— Ну, мистер Мракс, — сказал Огден, — не будем ходить вокруг да около. У нас есть причины предполагать, что ваш сын Морфин этой ночью совершил волшебство в присутствии магла.

Что-то оглушительно грохнуло — это Меропа уронила глиняный горшок

— А ну подбери! — завопил на нее Мракс. — Правильно, хватай прямо лапами с пола, как последнее магловское отродье! Зачем у тебя волшебная палочка, бестолочь неповоротливая?

— Мистер Мракс, прошу вас! — воскликнул пораженный Огден.

Меропа, уже успевшая поднять горшок, пошла красными пятнами и снова выронила его, трясущейся рукой вытащила из кармана волшебную палочку, направила на горшок и чуть слышно скороговоркой пролепетала заклинание, от которого горшок полетел через всю комнату, ударился в противоположную стену и раскололся надвое.

Морфин залился безумным смехом, а Мракс завизжал:

— Почини его, дылда безмозглая, почини сейчас же!

Меропа, спотыкаясь, кинулась через всю комнату к осколкам, но Огден опередил ее. Он взмахнул волшебной палочкой и твердым голосом произнес:

— Репаро!

Горшок мгновенно стал целым.

У Мракса был такой вид, словно он сейчас кинется на Огдена, но он удержался. Вместо этого он принялся издеваться над дочерью:

— Твое счастье, что подвернулся добрый дядя из Министерства! Может, я и совсем тебя сбуду с рук, может, он не побрезгует женушкой из сквибов поганых...

Ни на кого не глядя, не поблагодарив Огдена, Меропа подобрала горшок и дрожащими руками снова поставила на полку. Потом замерла, прижавшись спиной к стене между замызганным окном и печкой, как будто больше всего на свете ей сейчас хотелось пройти сквозь камень и исчезнуть.

— Мистер Мракс, — снова начал Огден, — как я уже сказал, цель моего визита...

— Я и с первого раза хорошо расслышал! — окрысился Мракс. — И что мне с этого? Морфин проучил вонючего магла, проучил за дело... Дальше-то что?

— Морфин нарушил закон волшебного сообщества, — сурово ответил Огден.

— Морфин нарушил закон волшебного сообщества! — кривляясь, нараспев передразнил Мракс. Морфин снова зашелся хохотом. — Поучил маленько распоясавшегося магла, это что теперь, преступление?

— Да, — сказал Огден. — Боюсь, что так.

Он извлек из внутреннего кармана сюртука маленький свиток пергамента и развернул его.

— Это что, приговор? — спросил Мракс, злобно повысив голос.

— Это вызов в Министерство на слушание дела...

— Вызов? Вызов?! Да кто вы такой, чтобы вызывать куда-то там моего сына?

— Я начальник Группы обеспечения магического правопорядка, — сказал Огден.

— А мы, по-вашему, так, помои? — вскричал Мракс, наступая на Огдена и тыча ему в грудь палец с грязным желтым ногтем. — Мелкие шавки, чтобы бегать на задних лапках перед Министерством? Да знаешь ли ты, с кем разговариваешь, грязнокровка сопливая?

— Я полагал, что говорю с мистером Мрак-сом, — ответил Огден настороженно, но не сдавая позиций.

— Это точно! — загремел Мракс.

На мгновение Гарри почудилось, что Мракс делает неприличный жест, но потом он разглядел, что старик сует Огдену под нос безобразное кольцо с черным камнем, надетое у него на среднем пальце.

— Видели это? Видели? Знаете, что это такое? Знаете откуда? Несколько столетий хранилось в нашей семье, вот из какой древности мы ведем свой род, и все это время храним чистоту крови! На камне вырезан герб Певереллов! Знаете, сколько мне предлагали за эту вещицу?

— Понятия не имею, — ответил Огден, поморщившись, когда кольцо промелькнуло у него перед самыми глазами. — Все это к делу не относится, мистер Мракс. Ваш сын нарушил...

Мракс взвыл от ярости, бросился к дочери и схватил ее за горло. Гарри подумал было, что он хочет ее задушить, но старик потащил девушку к Огдену, держа за золотую цепочку, висевшую у нее на шее.

— Видели вот это? — заревел он, размахивая тяжелым золотым медальоном, в то время как Меро-па задыхалась, ловя ртом воздух.

— Вижу, вижу! — поспешно ответил Огден.

— Эта вещь принадлежала Слизерину! — выкрикнул Мракс. — Салазару Слизерину! Мы — его единственные потомки из ныне живущих, что вы на это скажете, а?

— Мистер Мракс, ваша дочь! — воскликнул Огден в тревоге, но Мракс уже выпустил Меропу; она вернулась в свой угол, шатаясь, потирая шею и еле переводя дух.

— Вот! — с торжеством сказал Мракс, как будто только что неопровержимо доказал какую-то необыкновенно сложную мысль. — Не смейте разговаривать с нами, будто мы грязь у вас на башмаках! Незнамо сколько поколений чистокровных волшебников — вы-то небось такого о себе сказать не можете!

И он плюнул под ноги Огдену. Морфин опять захохотал. Меропа молчала, съежившись у окна, опустив голову, так что свисающие волосы закрывали лицо.

— Мистер Мракс, — упрямо повторил Огден, — боюсь, что ни ваши, ни мои предки не имеют никакого отношения к вопросу, о котором идет речь. Я здесь из-за Морфина; Морфина и магла, ставшего жертвой его хулиганской выходки этой ночью. По нашим сведениям, — он заглянул в пергамент, — Морфин осуществил по отношению к маглу наговор или заклинание, от которого тот покрылся крайне болезненной сыпью.

Морфин захихикал.

— Потише, мальчишка, — прошипел Мракс на змеином языке, и Морфин примолк — Ну и что такого? — с вызовом спросил Мракс у Огдена. — Надо думать, вы этому маглу морду-то подчистили, да и память заодно...

— Дело совсем не в этом, мистер Мракс, — сказал Огден. — Произошло ничем не оправданное нападение на беззащитного...

— Вот я сразу так и почуял, что вы любитель ма-глов, — хмыкнул Мракс и снова плюнул на пол.

— Эти разговоры никуда не ведут, — решительно ответил Огден. — По поведению вашего сына ясно, что он нисколько не раскаивается в своих поступках. — Огден снова заглянул в свиток. — Морфин должен явиться четырнадцатого сентября на слушание по обвинению в колдовстве, осуществленном в присутствии магла, с причинением ущерба и неудобств вышеупомянутому маглу...

Огден прервал чтение. Через открытое окно до них донеслось звяканье сбруи, конский топот и громкие веселые голоса. По-видимому, дорога в деревню, петляя, проходила совсем близко от рощицы, где стоял дом. Мракс застыл на месте, прислушиваясь, с расширенными глазами. Морфин зашипел и с кровожадным выражением повернулся на звук Меропа подняла голову. Гарри увидел, что лицо у нее совершенно белое.

— Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! — послышался звонкий женский голос; он звучал так отчетливо, как будто девушка стояла в комнате. — Неужели твой отец не может распорядиться, чтобы ее снесли, Том?

— Она нам не принадлежит, — ответил голос молодого человека. — На той стороне долины все наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику по имени Мракс и его детям. Сын абсолютно ненормальный, послушала бы ты, что о нем рассказывают в деревне...

Девушка рассмеялась. Звяканье и топот становились все громче, все ближе. Морфин приподнялся, словно хотел выбраться из кресла.

— Сиди на месте, — предостерегающе произнес его отец на змеином языке.

— Том, — снова раздался голос девушки, на этот раз совсем рядом; очевидно, всадники приблизились к дому. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, там кто-то прибил к двери змею?

— Господи, так и есть! — воскликнул мужской голос. — Это, должно быть, сын, я тебе говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая.

Звон и топот снова начали стихать.

— «Любимая», — прошептал Морфин на змеином языке, глядя на сестру. — Слышишь, он назвал ее «любимая». Все равно он не будет твоим.

Меропа побелела как полотно — Гарри был уверен, что она вот-вот упадет в обморок.

— Что такое? — сурово спросил Мракс, тоже на змеином языке, переводя взгляд с сына на дочь и обратно. — Что ты сказал, Морфин?

— Она заглядывается на этого магла, — прошипел Морфин, злобно уставившись на сестру, вид у которой теперь был испуганный. — Вечно торчит в саду, когда он проезжает мимо, пялится на него через ограду, так, что ли? А нынче ночью...

Меропа умоляюще замотала головой, но Морфин безжалостно продолжал:

—Высунулась в окошко, все поджидала, когда он поедет домой, так, что ли?

— Высунулась в окошко посмотреть на магла? — тихо переспросил Мракс.

Все трое как будто позабыли про Огдена, который смотрел на них озадаченно и раздраженно — он ничего не мог разобрать в этих шипящих и скрежещущих звуках.

— Это правда? — страшным голосом спросил Мракс, делая шаг или два к насмерть перепуганной девушке. — Моя дочь, чистокровная волшебница из потомков Салазара Слизерина по прямой линии, мечтает о мерзком грязном магле?

Меропа отчаянно затрясла головой, вжимаясь в стену. Говорить она, похоже, не могла.

— Ну да я его достал, отец! — хрипло засмеялся Морфин. — Подловил, когда он проезжал мимо. Не такой-то он был красавчик, как покрылся сыпью с ног до головы, а, Меропа?

—Ах ты, гнусная бездарь, сквиб несчастная, вонючая осквернителъница крови! — заревел Мракс, окончательно потеряв контроль над собой, и схватил дочь за горло.

Гарри и Огден одновременно закричали:

— Не смейте!

Огден поднял волшебную палочку и выкрикнул:

— Релашио!

Мракса отбросило назад, он налетел на стул и шлепнулся навзничь. Разъяренный Морфин с ревом выскочил из кресла и кинулся на Огдена, размахивая своим окровавленным ножом и беспорядочно выстреливая заклятиями из волшебной палочки.

Огден бросился наутек Дамблдор дал знак, что нужно следовать за ним, и Гарри подчинился. Крики Меропы долго еще звучали у него в ушах.

Огден как угорелый промчался по тропинке, прикрывая руками голову, и, выскочив на большую дорогу, врезался прямо в бок лоснящемуся гнедому коню, на котором ехал верхом очень красивый темноволосый молодой человек. И молодой человек, и девушка, ехавшая рядом с ним на серой кобыле, весело рассмеялись при виде Огдена, который отлетел от лошадиного бока и рысью побежал дальше, весь в пыли, с развевающимися фалдами сюртука.

— Достаточно, Гарри, — сказал Дамблдор.

Он взял Гарри за локоть и потянул. В следующий миг они взмыли в темноту, а потом снова приземлились в кабинете Дамблдора, где к этому времени наступили сумерки.

— Что стало с той девушкой из лачуги? — спросил Гарри, как только Дамблдор зажег еще несколько светильников при помощи волшебной палочки. — Меропа, или как там ее звали?

— О, она выжила, — ответил Дамблдор, усаживаясь за свой стол и жестом предлагая Гарри сесть напротив. — Огден трансгрессировал в Министерство и через пятнадцать минут вернулся с подкреплением. Морфин с отцом пытались оказать сопротивление, но их одолели, забрали из дома, и в конце концов они были осуждены Визенгамотом. За Морфином уже числилось несколько нападений на маглов, его присудили к трем годам в Азкабане. Марволо, который ранил Огдена и еще других сотрудников Министерства, получил шесть месяцев.

— Марволо? — ошеломленно переспросил Гарри.

— Правильно, — одобрительно улыбнулся Дамблдор. — Я рад видеть, что голова у тебя работает.

— Так этот старик..

— Дедушка Волан-де-Морта, да, — сказал Дамблдор. — Марволо, его сын Морфин и дочь Меропа были последними из старинной волшебной семьи Мраксов, известной своей неуравновешенностью и жестокостью, которые проявлялись из поколения в поколение благодаря большому количеству родственных браков. Недостаток здравого смысла в сочетании с привычкой к роскоши привели к тому, что золото семьи было растрачено за несколько поколений до рождения Марволо. Сам он, как ты видел, жил в нищете и в грязи, обладая чрезвычайно скверным характером, фантастической гордыней и парой фамильных драгоценностей, к которым был привязан так же сильно, как к сыну, и значительно сильнее, чем к дочери.

— Выходит, Меропа... — Гарри подался вперед, не сводя глаз с Дамблдора. — Меропа... сэр, это значит, что она... мать Волан-де-Морта?

— Совершенно верно, — ответил Дамблдор. — А заодно мы с тобой мельком увидали и его отца. Не знаю, обратил ли ты внимание...

— Тот магл, на которого напал Морфин? Который был верхом на лошади?

— Очень хорошо, молодец, — радостно улыбнулся Дамблдор. — Да, это был Том Реддл Старший, красивый магл, который часто ездил верхом мимо домика Мраксов и к которому Меропа Мракс воспылала тайной страстью.

— Так они все-таки поженились? — недоверчиво спросил Гарри. Ему было сложно представить двух других людей, настолько мало подходящих друг другу.

— Я думаю, ты забываешь, — сказал Дамблдор, — что Меропа все-таки была чародейкой. Скорее всего, пока ее тиранил и запугивал отец, магические способности Меропы не могли проявиться в полную силу. Но как только Марволо и Морфина упрятали в Азкабан, она впервые в жизни осталась одна, на свободе. Несомненно, тут-то ее способности и развернулись на просторе, и она начала строить планы, как вырваться из той беспросветной жизни, которую вела восемнадцать лет.

Подумай, какие способы могла найти Меропа, чтобы заставить Тома Реддла позабыть свою маглов-скую спутницу и влюбиться в колдунью?

— Заклятие Империус? — предположил Гарри. — Или приворотное зелье?

— Очень хорошо! Я лично склоняюсь к мысли, что она использовала приворотное зелье. Это должно было показаться ей более романтичным. Не так уж сложно было как-нибудь в жаркий день, когда Реддл в одиночестве проезжал мимо, предложить ему стакан воды. Как бы то ни было, через несколько месяцев после той сцены, которую мы с тобой сейчас наблюдали, жители деревни Литтл-Хэнглтон имели удовольствие стать свидетелями небывалого скандала. Можешь себе представить, сколько было разговоров, когда сын местного сквайра сбежал из дому с Меропой, дочерью бродяги.

Но потрясение деревенских жителей не идет ни в какое сравнение с тем, что испытал Марволо, когда вернулся из Азкабана в полной уверенности, что его встретит преданная дочь и горячий обед на столе. Вместо этого он нашел в доме слой пыли толщиною в дюйм и прощальную записку от дочери.

Насколько мне удалось узнать, он никогда больше не произносил имени дочери, словно ее вовсе не существовало на свете. Возможно, пережитое потрясение ускорило его смерть, а может быть, он просто-напросто так и не научился готовить себе еду. Азкабан подкосил Марволо, и он не дожил до возвращения своего сына Морфина.

— А Меропа? Она... она ведь умерла, да? Вроде Волан-де-Морт вырос в сиротском приюте?

— Да, верно, — ответил Дамблдор. — Здесь нам снова приходится гадать, но я думаю, нетрудно вычислить, что случилось дальше. Дело в том, что через несколько месяцев после их бегства и тайного брака, Том Реддл объявился в родительском доме в Литтл-Хэнглтоне — один, без жены. В округе сплетничали, что он говорил, будто бы его «обманули» и «завлекли». На самом деле, я уверен, он имел в виду, что находился под действием чар, а теперь эти чары с него сняты, хотя, конечно, он не решился сказать об этом прямо — боялся, как бы его не приняли за сумасшедшего. Жители деревни сделали вывод, что Меропа обманула Тома Реддла, сказав, будто ждет от него ребенка, и тем заставила его жениться на ней.

— Но у нее действительно был от него ребенок!

— Да, но только через год после их свадьбы. Том Реддл бросил ее, когда ребенок еще не родился.

— Что же у них случилось? — спросил Гарри. — Почему приворотное зелье перестало действовать?

— Это опять-таки сплошные догадки, — сказал Дамблдор, — но я думаю, Меропа, без памяти влюб-енная в своего мужа, не могла больше держать его

при себе с помощью волшебства и сознательно перестала давать ему зелье. Может быть, потеряв голову от страсти, она убедила себя, что теперь он по-настоящему полюбил ее. Может быть, надеялась, что он останется с ней ради ребенка. В обоих случа-она ошибалась. Он покинул ее, никогда больше ней не виделся и не потрудился узнать, что стало его сыном.

Небо за окном было черное, как чернила, светильники в в кабинете Дамблдора вспыхнули ярче прежнего.

— Я думаю, хватит с нас на сегодня, Гарри, — ска-ал Дамблдор, помолчав минуту-другую.

— Да, сэр, — сказал Гарри. Он встал, но не ушел.

— Сэр... а это было важно, чтобы я узнал о прошлом Волан-де-Морта?

— Я думаю, очень важно, — ответил Дамблдор.

— А это... как-то связано с пророчеством?

— Связь самая прямая.

— Ясно, — сказал Гарри, слегка сбитый с толку, все-таки почувствовавший себя увереннее. Он повернулся к двери, но тут ему пришел в го-

ову еще один вопрос, и он вернулся.

— Сэр, можно мне рассказать Рону и Гермионе все то, что вы мне говорили?

Дамблдор задумался на минутку, не сводя с него глаз, потом ответил:

— Да, думаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер доказали, что им можно доверять. Но, пожалуйста, Гарри, попроси их больше никому не говорить об этом. Не нужно, чтобы стало широко известно, как много я знаю или подозреваю о тайнах Волан-де-Морта.

— Да, сэр. Я прослежу, чтобы никто, кроме Рона и Гермионы, не знал об этом. Спокойной ночи.

Он снова повернулся к выходу и был почти уже у самой двери, когда вдруг увидел, что на одном из столиков с точеными ножками, среди хрупких серебряных приборов лежит безобразное золотое кольцо с большим треснувшим черным камнем.

— Сэр, — сказал Гарри, уставившись на перстень, — это кольцо...

— Да, Гарри?

— Оно было у вас на пальце в ту ночь, когда мы ходили к профессору Слизнорту.

— Было, — подтвердил Дамблдор.

— Но ведь это... сэр, это же то самое кольцо, которое Марволо Мракс показывал Огдену?

Дамблдор наклонил голову:

— То самое.

— Но как же... Оно все время было у вас?

— Нет. Оно попало ко мне совсем недавно, — сказал Дамблдор. — Собственно говоря, за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди и тети.

— То есть примерно в то время, когда вы повредили себе руку, сэр?

— Да, Гарри, приблизительно в то время. Гарри запнулся, не решаясь продолжать. Дамблдор улыбался.

— Сэр, а что случилось...

— Время позднее, Гарри! Эту историю ты услышишь как-нибудь в другой раз. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр.

Глава 11

ГЕРМИОНА ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

Как и предсказывала Гермиона, свободные уроки оказались для шестикурсников не временем блаженного безделья, на что так надеялся Рон, а единственной возможностью худо-бедно справляться с чудовищным объемом работы, которая на них навалилась. Мало того что по всем предметам каждый день задавали столько, будто на завтра назначены экзамены, так еще и сами уроки стали намного труднее, чем прежде. Гарри не понимал и половины объяснений профессора Макгонагалл, и даже Гермионе раз или два пришлось ее переспрашивать. Неожиданно для всех и к огромному неудовольствию Гермионы самым успешным предметом для Гарри стало зельеарение, и все благодаря Принцу-полукровке.

Невербальных заклинаний требовали от них теперь не только на защите от Темных искусств, но и на заклинаниях, и на трансфигурации. Гарри часто, видел своих однокурсников в гриффиндорской гостиной или за столом в Большом зале посиневшими от натуги, как будто у них что-то застряло в кишках, но он знал, что на самом деле они пытаются колдовать, не произнося заклинания вслух. Немного легче было на занятиях по травологии в теплицах; они теперь изучали значительно более опасные растения, но, по крайней мере, здесь можно было громко ругаться, если Ядовитая Тентакула неожиданно вцепится в тебя сзади.

Из-за громадного количества домашних заданий и многочасовых изнурительных тренировок по невербальным заклинаниям Гарри, Рон и Гермиона все никак не могли выкроить время, чтобы навестить Хагрида. Он совсем перестал появляться за преподавательским столом в Большом зале — зловещий признак, а когда они изредка сталкивались с ним в коридорах или на открытом воздухе, он загадочным образом ухитрялся не замечать их и не слышать, как они с ним здороваются.

— Надо сходить к нему, поговорить, — вздохнула Гермиона, глядя на большущее пустое кресло Хагрида за преподавательским столом.

Дело было за завтраком в следующую субботу.

— У нас сегодня утром отборочные испытания по квиддичу! — сказал Рон. — И еще нужно отрабатывать это несчастное заклинание Агваменти для Флитвика! И вообще, о чем тут говорить? Как мы ему объясним, что ненавидим его дурацкий предмет?

— Мы его не ненавидим! — возмутилась Гермиона.

— Говори за себя. Я до сих пор не могу забыть соплохвостов, — сказал Рон мрачно. — Я тебе говорю, мы еще дешево отделались. Послушала бы ты, как он разливается насчет своего безмозглого братца — того и гляди, заставит учить Грохха завязывать шнурки на ботинках.

— Мне не нравится, что мы не видимся с Хагридом, — расстроенно сказала Гермиона.

— Пойдем к нему после квиддича, — пообещал Гарри. Он тоже скучал без Хагрида, хотя, как и Рон, считал, что без Грохха они прекрасно могут обойтись. — Но отборочные могут занять все утро, столько народу записалось! — Он немного нервничал перед своим первым выступлением в роли капитана команды. — Даже не знаю, с чего это квиддич стал таким популярным.

— Да ну тебя, Гарри, — с неожиданным раздражением ответила Гермиона. — Это не квиддич популярен, а ты! Никогда еще к тебе не было такого интереса, и, честно говоря, ты никогда еще не был настолько привлекательным!

Рон поперхнулся большим куском лососины. Гермиона бросила на него высокомерный взгляд и снова повернулась к Гарри.

— Теперь все знают, что ты все это время говорил правду, так? Волшебный мир вынужден был признать, что ты оказался прав насчет Волан-де-Морта, что он действительно вернулся и что ты на самом деле дважды сразился с ним за прошедшие два года и оба раза сумел спастись. А теперь ты еще и Избранный — ну разве непонятно, почему все тобой восхищаются?

Гарри вдруг показалось, что в Большом зале стало очень жарко, хотя потолок по-прежнему оставался пасмурным и ненастным.

— Ко всему прочему тебе еще пришлось пережить травлю Министерства, когда тебя пытались выставить ненормальным вруном. У тебя до сих пор остались отметины после того, как эта мерзкая колдунья заставляла тебя выписывать строчки собственной кровью, но ты все равно не отступился...

— У меня тоже до сих пор остались отметины после того, как те мозги в меня вцепились в Министерстве, вот, посмотри, — сказал Рон, закатывая рукава.

— ...да еще ты за лето вырос чуть ли не на целый фут, это тоже тебя не портит, — закончила Гермиона, не слушая, что говорит Рон.

— Я довольно-таки высокий, — ввернул Рон ни к селу ни к городу.

Тут прибыли почтовые совы. Они влетали в окна, разбрызгивая вокруг дождевые капли. Почти всем ученикам теперь доставляли больше писем, чем обычно: встревоженные родители хотели почаще получать известия от своих детей и, соответственно, сообщать им, что дома все хорошо. Гарри с начала учебного года не получил ни одного письма; единственный человек, регулярно ему писавший, умер. Гарри надеялся, что Люпин хоть пару раз ему напишет, но пока эти надежды не оправдались. Поэтому он очень удивился, увидев, что среди бурых и серых сов над столами кружит белоснежная Букля. Она приземлилась прямо перед Гарри с большим квадратным пакетом. В следующий миг второй точно такой же пакет шлепнулся на стол перед Ро-ном, придавив собой крошечного, выбившегося из сил Сычика.

— Ха! — сказал Гарри, развернув пакет, в котором оказался новенький экземпляр «Расширенного курса зельеварения», только что от «Флориш и Блоттс».

— Вот хорошо, — обрадовалась Гермиона. — Теперь ты сможешь вернуть ту исчирканную книжонку.

— С ума сошла? — возмутился Гарри. — Я ее не отдам! Слушай, я все продумал...

Он вытащил из сумки старый учебник, коснулся обложки волшебной палочкой и прошептал: —Диффиндо!

Обложка отвалилась. Гарри проделал ту же операцию с новеньким учебником (Гермиона была потрясена таким вандализмом до глубины души). Затем Гарри поменял обложки, коснулся каждой из книг по очереди и сказал:

— Репаро!

И вот перед ним лежит экземпляр Принца, замаскированный под новый учебник, а рядом — свежий экземпляр от «Флориш и Блоттс», похожий на старую зачитанную книгу.

— Верну новый учебник. Слизнорту не на что жаловаться, он девять галеонов стоил.

Гермиона поджала губы с сердитым и осуждающим видом, но ее отвлекла третья сова, усевшаяся перед нею на стол со свежим номером «Ежедневного пророка». Гермиона быстро развернула газету и пробежала взглядом первую страницу.

— Есть знакомые покойники? — спросил Рон деланно небрежным тоном; он задавал этот вопрос каждый раз, когда Гермиона раскрывала свою газету.

— Нет, но было еще несколько случаев нападения дементоров, — сообщила Гермиона. — И один человек арестован.

— Замечательно, а кто? — спросил Гарри, думая о Беллатрисе Лестрейндж.

— Стэн Шанпайк, — сказала Гермиона.

— Что? — изумился Гарри.

— «Стэнли Шанпайк, кондуктор популярного среди волшебников автобуса «Ночной рыцарь», арестован по подозрению в пособничестве Пожирателям смерти. Мистер Шанпайк, двадцати одного года, взят под стражу вчера поздно вечером в результате облавы на его дом в Клэпеме...»

— Стэн Шанпайк — Пожиратель смерти? — пробормотал Гарри, вспоминая прыщавого парнишку, с которым познакомился три года назад. — Чушь какая!

— Может, на него подействовали заклятием Им-периус? — предположил Рон. — Мало ли.

— Нет, непохоже, — сказала Гермиона, продолжая читать. — Тут сказано, что его арестовали, потому что кто-то слышал, как он в трактире говорил о тайных планах Пожирателей смерти. — Она растерянно посмотрела на друзей. — Если бы на него действовало заклятие Империус, вряд ли он стал бы болтать об их планах, верно?

— По-моему, он просто старался придать себе важности, — сказал Рон. — Это не он трепался, что станет министром магии, когда хотел закадрить вейлу?

— Ага, он, — сказал Гарри. — Не понимаю, что эти министерские дурака валяют — принимать Стэ-на всерьез?

— Наверное, им очень хочется создать видимость бурной деятельности, — нахмурилась Гермиона. — Люди в панике. Вы знаете, что двойняшек Патил родители хотят забрать домой? А Элоизу Миджен уже забрали. Вчера вечером за ней явился отец.

— Чего! — Рон вытаращил глаза. — Да в Хогвар-тсе безопаснее; чем дома! У нас тут и мракоборцы, и всякие разные защитные чары, у нас Дамблдор!

— По-моему, он не всегда здесь, — очень тихо сказала Гермиона, покосившись поверх «Пророка» в сторону преподавательского стола. — Вы разве не замечали? На этой неделе его кресло стояло пустым не реже, чем у Хагрида.

Гарри и Рон посмотрели на стол преподавателей. В самом деле, директорское кресло пустовало. Коли на то пошло, Гарри вообще не видел Дамблдора в школе со времени своего индивидуального урока на прошлой неделе.

— Я думаю, он что-то делает для Ордена, — сказала Гермиона, понизив голос. — То есть... Все очень серьезно, правда?

Гарри и Рон не ответили, но Гарри знал: все они думают об одном и том же. Вчера утром у них был ужасный случай — Ханну Эббот забрали с урока тра-вологии, ей сообщили, что ее маму нашли мертвой. Больше они Ханну не видели.

Через пять минут, вылезая из-за гриффиндорско-го стола, чтобы отправиться на стадион, они прошли совсем близко от Лаванды Браун и Парвати Патил. После слов Гермионы о том, что родители двойняшек хотят забрать их из Хогвартса, Гарри не удивился, увидев, что подружки о чем-то перешептываются с расстроенным видом. Удивило его другое: когда Рон поравнялся с девочками, Парвати вдруг подтолкнула локтем Лаванду, та оглянулась и широко улыбнулась Рону. Рон мигнул, потом неуверенно улыбнулся в ответ. Он вдруг ни с того ни с сего расправил плечи и выпятил грудь. Гарри поборол искушение расхохотаться — ведь Рон не стал смеяться над ним, когда Малфой сломал ему нос. Зато Гермиона держалась холодно и отстраненно, пока они шли к стадиону под мелким моросящим дождем, и отправилась на трибуну, не пожелав Рону удачи.

Как Гарри и ожидал, испытания заняли почти все утро. Явилась, кажется, половина факультета, от первокурсников, испуганно сжимавших в руках кошмарные школьные метлы-развалюхи, до семикурсников, возвышавшихся над всеми остальными и жутко крутых с виду. Одного из них, рослого парня с жесткими волосами, Гарри узнал по «Хогвартс-экспрессу».

— Мы встречались в поезде, в купе у старикашки Слиззи, — уверенно сказал парень, выйдя из толпы и пожимая руку Гарри. — Кормак Маклагген, вратарь.

— В прошлом году ты не пробовался? — спросил Гарри, мысленно отметив ширину плеч Маклаггена, и подумал, что тот, наверное, вполне способен загородить все три обруча, даже не двигаясь с места.

— Во время отборочных испытаний я лежал в больничном крыле, — сказал Маклагген, слегка рисуясь. — Съел на спор дюжину яиц докси.

— Ясно, — сказал Гарри. — Ну ладно... Подожди здесь, пожалуйста...

Он указал на передние ряды трибун, недалеко от того места, где сидела Гермиона. По лицу Маклаггена скользнула тень неудовольствия, и Гарри подумал, уж не ожидает ли Маклагген особого к себе отношения по случаю того, что оба они попали в любимчики к «старикашке Слиззи».

Гарри решил начать с элементарной проверки — попросил кандидатов разбиться на группы по десять человек и сделать круг над стадионом. Это было удачное решение: первая десятка состояла из первокурсников, и тут же стало яснее ясного, что раньше они вообще не летали. Только один мальчик сумел продержаться в воздухе дольше чем полминуты и при этом так удивился, что немедленно врезался в шест, на котором крепился обруч.

Вторую группу составили девочки, глупее которых Гарри никого в жизни не видел. Когда он подул в свисток, они даже не пытались взлететь, только покатились со смеху, цепляясь друг за друга. Среди них была и Ромильда Вейн. Когда Гарри велел им уйти с поля, они ничуть не огорчились, расселись на трибунах и принялись дразнить других участников.

Третья группа устроила свалку, не пролетев и половину круга. В четвертой группе почти никто не принес с собой метлы. Пятая группа состояла из пуффендуйцев.

— Если здесь есть еще кто-нибудь с других факультетов, — заорал Гарри, начиная злиться всерьез, — уйдите сразу, пожалуйста!

Наступила тишина, потом двое мелких когтевран-цев бегом кинулись с поля, давясь от хохота.

Через два часа, после множества жалоб и истерик, одной поломанной «Кометы-260» и нескольких выбитых зубов, Гарри отобрал в команду троих охотников: Кэти Белл, прекрасно выступившую на пробах, новую участницу по имени Демельза Робине, которая необыкновенно ловко уворачивалась от бладжеров, и Джинни Уизли — она летала быстрее всех, да еще и забила семнадцать голов. Гарри был доволен своим выбором, но успел докричаться до хрипоты, общаясь с обиженными претендентами, после чего ему пришлось точно так же сражаться с отвергнутыми загонщиками.

— Решение окончательное, а теперь освободите место для вратарей, не то я вас всех заколдую! — надрывался он.

Ни один из выбранных им загонщиков не мог сравниться с такими блестящими игроками, как Фред и Джордж, но все-таки Гарри был более-менее доволен. Джимми Пикс, невысокий, коренастый третьекурсник, с такой силой заехал бладжером Гарри по затылку, что там вскочила шишка величиной с куриное яйцо, а Ричи Кут на вид был довольно хлипкий, зато бил метко. Теперь оба сидели на трибунах рядом с Кэти, Джинни и Демельзой и смотрели, как идет отбор последнего игрока в команде.

Гарри нарочно оставил вратарей под конец, надеясь, что к этому времени стадион опустеет и психологическое давление на участников будет поменьше. Но, к сожалению, все отвергнутые игроки остались на трибунах, да еще целая толпа народу, закончив завтракать, явилась посмотреть пробы, так что зрителей стало даже больше, чем было вначале. Каждого очередного вратаря, подлетающего к обручам, толпа встречала приветственными криками пополам с насмешками. Гарри покосился на Рона — у того и раньше были проблемы с нервами. Гарри надеялся, что после победы в финальном матче прошлого года это пройдет, но, как видно, не прошло: Рон был нежно-салатового цвета.

Никто из первых пяти кандидатов не сумел поймать больше двух мячей. К большому огорчению Гарри, Кормак Маклагген взял четыре пенальти из пяти. Но во время пятого пенальти он метнулся абсолютно не в ту сторону. Толпа захохотала и заулюлюкала. Маклагген вернулся на землю, скрежеща зубами от ярости.

Рон с обморочным видом оседлал свой «Чисто-мет-11».

— Удачи! — прокричал чей-то голос с трибуны. Гарри оглянулся, ожидая увидеть Гермиону но это

оказалась Лаванда Браун. Она тут же закрыла лицо руками, и Гарри очень хотелось сделать то же самое, но он решил, что капитан не вправе трусить, и стал смотреть, как Рон проходит пробы.

Как выяснилось, Гарри беспокоился зря: Рон взял один, два, три, четыре, пять пенальти подряд! Страшно довольный, с трудом удерживаясь, чтобы не завопить на радостях вместе с толпой зрителей, Гарри повернулся к Маклаггену чтобы сказать ему.- мол, к сожалению, Рон его обошел, но тут красное от злости лицо Маклаггена возникло прямо у Гарри перед носом. Он попятился.

— Сестрица ему подыгрывала! — с угрозой заявил Маклагген. На виске у него пульсировала жилка, совсем как у дяди Вернона. — Она нарочно подала ему легкий мяч.

— Ерунда, — холодно ответил Гарри. — Как раз этот мяч он чуть было не пропустил.

Маклагген приблизился вплотную к Гарри. Гарри на этот раз не отступил.

— Дай мне еще одну попытку.

— Нет, — сказал Гарри. — У тебя уже была попытка. Ты взял четыре мяча. Рон взял пять. Рон будет вратарем, он победил в честной борьбе. Уйди с дороги.

На мгновение ему показалось, что Маклагген сейчас его ударит, но тот ограничился злобной гримасой и затопал прочь, бурча себе под нос какие-то угрозы.

Гарри обернулся и увидел перед собой новую команду в полном составе, сияющую улыбками.

— Все молодцы, — просипел он сорванным голосом. — Здорово летали...

— Блестяще, Рон!

На сей раз это Гермиона примчалась на поле. Гарри видел, как Лаванда, слегка надувшись, уходит со стадиона под руку с Парвати. Рон был невероятно доволен собой и даже казался выше ростом, улыбаясь до ушей другим игрокам и Гермионе.

Гарри назначил первую полноценную тренировку на следующий четверг, после чего они с Роном и Гермионой попрощались с остальными и отправились в гости к Хагриду. Дождик наконец перестал, бледное солнце пыталось пробиться сквозь тучи. Гарри почувствовал, что страшно проголодался. Он очень надеялся, что у Хагрида найдется чего-нибудь поесть.

— Я уже думал, что не поймаю тот последний мяч, — взахлеб рассказывал счастливый Рон. — У Демельзы такой хитрый удар, видели, крученый...

— Да, да, ты сыграл потрясающе, — сказала Гермиона с легкой усмешкой.

— Уж во всяком случае лучше, чем Маклагген, — отозвался Рон с довольным видом. — Видела, как он шарахнулся совсем не туда, куда нужно было, на последнем пенальти? Прямо как будто его кто оглоушил заклинанием Конфундус!

К большому удивлению Гарри, Гермиона вдруг густо покраснела. Рон ничего не заметил — слишком был занят, во всех подробностях смакуя остальные свои взятые мячи.

У хижины Хагрида был привязан Клювокрыл, громадный серый гиппогриф. Когда друзья подошли ближе, он защелкал острым как бритва клювом и повернул к ним огромную голову

— Ой, мамочки, — нервно сказала Гермиона. — Все-таки он немножко страшный, правда?

— Брось, ты же на нем верхом ездила, — улыбнулся Рон.

Гарри шагнул вперед и низко поклонился гиппогрифу глядя ему прямо в глаза и не мигая. Через несколько секунд Клювокрыл тоже нагнул голову в поклоне.

— Как жизнь? — тихо спросил у него Гарри, поглаживая перья на голове. — Скучаешь без него? Но ведь у Хагрида тебе неплохо, скажи?

— Эй! —- послышался громкий голос.

Хагрид большими шагами вышел из-за угла. На нем был необъятный фартук в цветочек, в руках он держал мешок картошки. Здоровенный волкодав Клык бежал за ним по пятам; Клык оглушительно залаял и рванулся вперед.

— А ну-ка отойдите от него! Он вам сейчас пальцы пооткусает... А-а, это вы.

Клык прыгал вокруг Рона с Гермионой, пытаясь облизать им уши. Мгновение Хагрид стоял и смотрел на них, потом повернулся и ушел к себе в хижину, захлопнув за собой дверь.

— Ну вот... — горестно вздохнула Гермиона.

— Спокойно, — с мрачной решимостью произнес Гарри.

Он подошел к двери и громко постучал.

— Хагрид! Открой, надо поговорить! Ни звука в ответ.

— Если не откроешь, мы разнесем дверь! — Гарри вытащил из кармана волшебную палочку.

— Гарри! — ужаснулась Гермиона. — Нельзя же так..

— Можно! — ответил Гарри. — Отойди-ка...

Но тут, как он и ожидал, дверь снова распахнулась. На пороге, сурово глядя на Гарри сверху вниз, стоял Хагрид, и выглядел он довольно устрашающе, несмотря на фартук в цветочек

— Я преподаватель! — загремел он. — Преподаватель, Поттер! Как ты смеешь грозиться, что выломаешь мне дверь?

— Простите, сэр, — сказал Гарри с нажимом на последнее слово и убрал волшебную палочку за пазуху.

Хагрид остолбенел.

— С каких это пор ты меня «сэром» называешь?

— С тех пор, как вы называете меня «Поттер».

— Ага, очень остроумно, — проворчал Хагрид. — Обхохочешься. Перехитрил меня и рад, да? Ладно уж, заходите, козявки неблагодарные...

Сердито бурча, он посторонился, пропуская их в дом. Гермиона шмыгнула в дверь следом за Гарри, вид у нее был испуганный.

— Ну? — буркнул Хагрид, когда Гарри, Рон и Гермиона уселись за громадный деревянный стол. Клык тут же положил морду на колени Гарри и обслюнявил ему мантию. — Чего пришли? Жалеете меня? Думаете, мне тут одиноко? Или что?

— Нет, — быстро ответил Гарри. — Просто хотели повидаться.

— Мы соскучились! — сказала Гермиона дрожащим голосом.

— Соскучились, вон оно что, — хмыкнул Хагрид. — Ага, как же.

Он принялся возиться у очага, пристроил на огне громадный медный чайник, не переставая ворчать себе под нос. Наконец он с грохотом поставил на стол три кружки вместимостью с ведро, до краев налитые чаем цвета красного дерева, и тарелку с печеньем. Гарри так проголодался, что не устрашился даже Хагридовой стряпни и сразу взял себе пе-ченьице.

— Хагрид, — нерешительно начала Гермиона, когда лесничий тоже сел за стол и так яростно принялся чистить картошку, словно каждый клубень нанес ему личную обиду, — мы правда хотели продолжать занятия по уходу за магическими существами... Хагрид громко шмыгнул носом. Гарри показалось, что часть соплей попала на картошку, и он в душе порадовался, что они не останутся на обед.

— Правда! — настаивала Гермиона. — Просто мы никак не могли втиснуть эти уроки в свое расписание.

— Ага, как же, — снова хмыкнул Хагрид. Послышался странный хлюпающий звук, друзья

в тревоге оглянулись. Гермиона тоненько взвизгнула, Рон вскочил с места и перебежал на другую сторону стола, подальше от угла, где стоял большой бочонок — они его сперва не заметили. В бочонке копошились какие-то червяки по футу длиной, белые и скользкие.

— Что это, Хагрид? — спросил Гарри, стараясь, чтобы в его голосе прозвучал интерес, а не омерзение, но печенье все-таки отложил.

— А, просто гигантские личинки.

— И кто из них вырастет? — спросил Рон со страхом.

— Никто из них не вырастет, — проворчал Хагрид. — Я их скормлю Арагогу.

И вдруг он разрыдался.

— Хагрид! — Гермиона бросилась к нему, обежав вокруг стола, чтобы не приближаться к бочонку с личинками. Она обняла вздрагивающие плечи Хагрида. — Что случилось?

— Он... он... — всхлипывал Хагрид. Слезы ручьями текли из его черных, как жуки, глаз. Он вытер лицо фартуком. — Он... Арагог... Кажись, он помирает... Все лето хворал и никак не пойдет на поправку... Прямо не знаю, что со мной будет, если он... если он... Мы с ним так долго были вместе...

Гермиона погладила Хагрида по плечу, явно не зная, что сказать. Гарри ее прекрасно понимал. Ему случалось видеть, как Хагрид приносит злобному маленькому дракончику плюшевого мишку, как он воркует над гигантскими скорпионами с жалом и присоской, как пытается вразумить своего сводного брата — свирепого великана, но непонятнее всего была эта его привязанность — гигантский говорящий паук Арагог, который обитал в самой глубине Запретного леса и от которого Гарри и Рон едва унесли ноги четыре года назад.

— Мы... мы можем чем-то помочь? — спросила Гермиона, как будто не замечая, что Рон строит отчаянные гримасы и судорожно мотает головой.

— Навряд ли, Гермиона, — захлебнулся Хагрид в напрасной попытке унять поток слез. — Ты понимаешь, родичи его... Детишки Арагоговы... Они стали какие-то странные с тех пор, как он захворал... Беспокойные какие-то...

— Да, мы тоже с этим сталкивались, — еле слышно прошептал Рон.

— Сдается мне, сейчас никому, кроме меня, не стоит подходить близко к их колонии, — закончил Хагрид и громко высморкался в фартук — Но все равно, спасибо, что предложила, Гермиона... Это так много для меня значит...

После этого атмосфера заметно разрядилась. Хотя ни Гарри, ни Рон не проявляли горячего желания кормить громадного смертоносного паука гигантскими личинками, но Хагрид, видимо, додумал это за них и наконец-то снова стал самим собой.

— Я ж так и знал, что вам не впихнуть меня в свое расписание, — проворчал он, наливая им еще чаю. — Даже если бы вам всем выдали маховики времени...

— Теперь это невозможно, — сказала Гермиона. — Мы их все разбили, когда были летом в Министерстве. Об этом писали в «Ежедневном пророке».

— А, ну вот, — сказал Хагрид. — Никак вам было этого не успеть... Вы уж меня простите... Понимаете, просто я малость расстроился из-за Арагога...

Ну и подумал, может, профессор Граббли-Дерг вас лучше учила...

Тут все трое принялись категорически, хотя и не совсем искренне уверять Хагрида, что заменявшая его несколько раз профессор Граббли-Дерг преподает просто ужасно. В итоге Хагрид совсем повеселел и, когда стемнело, бодро помахал им на прощание.

— Умираю с голоду, — сказал Гарри, как только дверь за ними закрылась и все трое почти бегом заспешили к замку по безлюдным темным лужайкам. Он оставил попытки разгрызть печенье, когда услышал, как у него зловеще хрустнул один из коренных зубов. — А мне еще у Снегга сегодня отсиживать, пообедать толком не успею...

В вестибюле они увидели Кормака Маклаггена, который пытался войти в Большой зал. Вошел он только со второй попытки — в первый раз с разбегу налетел на притолоку. Рон злорадно расхохотался и вразвалочку двинулся следом за ним, но Гарри поймал Гермиону за локоть и потянул назад.

— Что тебе? — ощетинилась Гермиона.

— По-моему, — тихо сказал Гарри, — Маклаггена явно кто-то оглушил заклинанием Конфундус. А он стоял прямо против того места, где сидела ты.

Гермиона залилась краской.

— Ну и ладно, я это сделала, — прошептала она. — А ты бы слышал, что он говорил про Рона и Джинни! И вообще у него мерзкий характер. Видел, как он реагировал, когда его не приняли? Тебе не нужен в команде такой скандалист.

— Наверное, не нужен, — сказал Гарри. — Но ведь это нечестно, Гермиона! Ты же ведь все-таки староста.

— Да ну тебя, — огрызнулась она, увидев довольную улыбку на лице Гарри.

— Что вы там копаетесь?

В дверях Большого зала показался Рон и подозрительно посмотрел на них.

— Ничего, — в один голос ответили Гарри и Гермиона и тоже побежали в Большой зал.

От запаха ростбифа у Гарри даже живот подвело, но не успели они сделать трех шагов к столу гриффиндорцев, как дорогу им загородил профессор Слизнорт.

— Гарри, Гарри, вас-то я и ищу! — добродушно прогудел он, подкручивая кончики своих моржовых усов и выпятив толстый живот. — Надеялся перехватить вас до обеда! Не хотите ли вместо этого прийти ко мне на ужин? Собирается небольшая компания — так, несколько восходящих звезд. Будет Маклагген, Забини, очаровательная Мелинда Боб-бин — не знаю, знакомы ли вы с нею? Ее семья владеет обширной сетью аптек.. И конечно, я очень надеюсь, что мисс Грейнджер тоже окажет мне честь своим присутствием, — закончил Слизнорт свою речь, слегка поклонившись' Гермионе.

Можно было подумать, что Рона здесь вообще нет, Слизнорт ни разу не взглянул на него.

— Я не смогу прийти, профессор, — сразу же ответил Гарри. — Профессор Снегг оставил меня после уроков, мне надо к нему.

— Ах, батюшки мои! — воскликнул Слизнорт. Лицо его смешно вытянулось. — Подумать только, Гарри, а я так на вас рассчитывал! Ну что ж, я поговорю с Северусом, объясню ему ситуацию. Конечно, он согласится перенести наказание на другое время. Да-да, до встречи с вами обоими!

Он заспешил прочь из Зала.

— Не выйдет у него уговорить Снегга, — сказал Гарри, когда Слизнорт уже не мог его услышать. — Один раз Снегг согласился отложить наказание по просьбе Дамблдора, но ни для кого другого он этого не сделает.

— Ох, так жалко, что ты не можешь пойти, мне совсем не хочется тащиться туда одной, — озабоченно проговорила Гермиона. Гарри понял, что ее пугает мысль о Маклаггене.

— Вряд ли ты там будешь одна. Джинни тоже небось пригласили, — буркнул Рон, которому, похоже, совсем не понравилось пренебрежительное обращение Слизнорта.

После обеда они отправились к себе, в башню Гриффиндора. В гостиной толпился народ — почти все уже успели пообедать, но Гарри, Рон и Гермиона все-таки нашли себе свободный стол и сели. Рон, пребывавший в дурном настроении после встречи со Слизнортом, скрестил руки на груди и вперил взор в потолок Гермиона потянула к себе свежий номер «Ежедневного пророка», забытый кем-то на кресле.

— Что-нибудь новенькое? — спросил Гарри.

— Да не особенно... — Гермиона раскрыла газету и начала проглядывать внутренние страницы. — Ой, смотри, Рон, тут про твоего папу... С ним все в порядке! — торопливо прибавила она, поскольку Рон в страхе оглянулся. — Здесь просто сказано, что он побывал в доме Малфоев. «Насколько стало известно, вторичный обыск в резиденции Пожирателя смерти не принес ощутимых результатов. Артур Уизли из Сектора выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов утверждает, что поводом к обыску стала информация, поступившая от частного лица».

— Ага, в смысле — от меня! — сказал Гарри. — Когда мы были на вокзале Кингс-Кросс, я ему рассказал про Малфоя и про то, что он хотел заставить Горбина починить какую-то штуковину. Ну, раз дома у них ничего такого нет, значит, он, наверное, привез это дело с собой в Хогвартс...

— Как же он смог бы это сделать, Гарри? — удивленно спросила Гермиона, отложив газету. — Нас всех обыскивали на входе, помнишь?

— Обыскивали? — растерялся Гарри. — Меня нет...

— Ах да, конечно, я забыла, ты же опоздал... Так вот, при входе в вестибюль Филч проверял нас Детектором лжи. Он тут же нашел бы любой Темный предмет. Я точно знаю, что у Крэбба конфисковали засушенную голову. Видишь, Малфой не смог бы пронести в замок никакой опасный артефакт!

На это как будто нечего было ответить. Некоторое время Гарри смотрел, как Джинни Уизли играет со своим пушистиком Арнольдом. Наконец он придумал, как обойти возражение Гермионы.

— Значит, кто-то прислал ему эту штуку с совой, — сказал Гарри. — Мама или еще кто-нибудь.

— Сов тоже проверяют, — сказала Гермиона. — Филч предупредил нас об этом, когда тыкал своими детекторами всюду, куда только можно.

На этот раз Гарри окончательно стал в тупик Похоже, Малфой действительно никак не мог протащить в школу Темный или просто опасный артефакт. Гарри с надеждой посмотрел на Рона, который сидел, скрестив руки на груди и неотрывно глядя на Лаванду Браун.

— А ты как думаешь, мог Малфой каким-то образом обмануть...

— Да ну, Гарри, отстань. — Рон поморщился.

— Слушай, я не виноват, что Слизнорт пригласил нас с Гермионой на свою дурацкую вечеринку. Ты же сам знаешь: нам совсем не хочется туда идти! — вскипел Гарри.

— Ну, поскольку меня не приглашали ни на какие вечеринки, — сказал Рон, поднимаясь, — Я, пожалуй, пойду спать.

Громко топая, он скрылся за дверью, ведущей к спальням мальчиков, оставив Гарри и Гермиону смотреть ему вслед.

— Гарри! — окликнула новая охотница, Демель-за Робине, внезапно появляясь у него за плечом. — Мне велели тебе передать...

— Кто велел? Профессор Слизнорт? — спросил Гарри, с надеждой оборачиваясь к ней.

— Нет, профессор Снегг, — ответила Демельза, и Гарри снова упал духом. — Он говорит, чтобы ты пришел к нему в кабинет сегодня в половине девятого, э-э... вне зависимости от того, на сколько вечеринок тебя приглашают. И еще он велел сказать, что ты должен будешь перебирать флоббер-червей, отделять протухших от хороших, для уроков зельеварения, и это... чтобы ты не приносил с собой защитные перчатки.

— Все ясно, — мрачно сказал Гарри. — Спасибо тебе большое, Демельза.

Глава 12 СЕРЕБРО И ОПАЛЫ

Куда пропадает Дамблдор и чем он занимается? В последующие недели Гарри всего два раза видел издали директора школы. Он теперь почти не появлялся в Большом зале, и Гарри был уверен, что Гермиона права — Дамблдора по нескольку дней подряд не бывает в школе. Может, он забыл, что собирался давать Гарри уроки? Дамблдор говорил, что эти уроки ведут к чему-то связанному с пророчеством. Гарри это очень поддерживало, как-то успокаивало, а теперь ему стало казаться, что о нем забыли.

В середине октября пришло время первого похода в Хогсмид. Гарри опасался, что эти прогулки могут запретить, учитывая немыслимо строгие меры безопасности, но оказалось, что поход все-таки состоится. Гарри очень обрадовался — всегда приятно хоть на несколько часов выбраться из замка.

В день похода был сильный ветер, хлестал дождь. Гарри проснулся ни свет ни заря и, чтобы убить время до завтрака, взялся за «Расширенный курс зельеварения». Вообще говоря, у него не было привычки читать учебники, лежа в постели; как справедливо утверждал Рон, такое поведение просто неприлично для всякого, кроме Гермионы — ей можно, она уж так устроена. Но, по глубокому убеждению Гарри, книгу Принца-полукровки никак нельзя было приравнивать к другим учебникам. Чем больше Гарри ее изучал, тем больше находил в ней полезного — не только ценные подсказки и маленькие хитрости по части зельеварения, благодаря которым он приобрел такую блистательную репутацию у Слизнорта, но и весьма хитроумные заклятия и наговоры, записанные на полях и, судя по многочисленным поправкам, явно придуманные самим Принцем-полукровкой.

Гарри уже опробовал несколько самодельных заклинаний Принца. Одно из них заставляло со страшной скоростью расти ногти на ногах (как-то во время перемены Гарри испытал его на Крэббе, с весьма забавным результатом); от другого язык приклеивался к нёбу (это заклинание Гарри дважды применил к ничего не подозревающему Аргусу Филчу под общие аплодисменты); а самым полезным, наверное, было заклинание Оглохни — от него у всех находящихся поблизости начиналось непонятное жужжание в ушах, заглушающее все остальные звуки, что позволяло спокойно разговаривать на уроке, не боясь, что тебя подслушают. Только один человек не находил ничего веселого в этих заклинаниях. Гермиона по-прежнему не одобряла все эти штучки и напрочь отказывалась разговаривать, если Гарри применял к кому-нибудь из окружающих заклятие Оглохни.

Сидя в постели, Гарри повернул книгу боком, чтобы удобнее было разбирать мелко написанные пояснения к заклинанию, которое, видимо, стоило Принцу большого труда. Оно несколько раз зачеркивалось и переделывалось, но в конце концов в самом уголке страницы отыскался окончательный вариант:

Левикорпус (н-врбл)

Под стук дождя вперемешку со снегом по оконным стеклам и громкий храп Невилла Гарри разглядывал буковки в скобках. Н-врбл... Это, наверное, означает «невербальное». Гарри сомневался, что заклинание у него получится; он до сих пор еще не вполне освоил невербальное колдовство, и Снегг неукоснительно высказывал свои комментарии по этому поводу на каждом уроке по защите от Темных искусств. С другой стороны, пока что учиться у Принца-полукровки Гарри удавалось значительно лучше, чем у Снегга.

Направив волшебную палочку в пространство и ни во что конкретно не целясь, Гарри сделал короткий резкий взмах и мысленно произнес: «Левикорпус!»

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Сверкнула яркая вспышка, комната наполнилась голосами: всех разбудил дикий крик Рона. Гарри с перепугу уронил «Расширенный курс зельеварения». Рон повис в воздухе вниз головой, как будто невидимый крюк подцепил его за щиколотку.

— Ой, прости! — завопил Гарри, пока Дин и Си-мус покатывались со смеху, а Невилл, свалившийся с кровати, поднимался с пола. — Подожди минутку, я сейчас...

Он нашарил учебник зельеварения и в панике кинулся листать страницы. Наконец нашел нужное место и кое-как разобрал слово, неразборчиво нацарапанное под заклинанием. Молясь про себя, чтобы контрзаклятие подействовало, Гарри изо всех сил подумал: «Либеракорпус!»

Еще раз сверкнуло, и Рон мешком свалился на постель.

— Прости, — повторил Гарри дрожащим голосом.

Дин и Симус снова заржали.

— Ты уж, пожалуйста, — приглушенно пробормотал Рон, — завтра лучше заведи будильник.

К тому времени как они оделись, натянув на себя по нескольку вязаных свитеров миссис Уизли, обмотавшись шарфами и прихватив плащи и перчатки, Рон немного пришел в себя и решил, что Гарри раскопал очень даже смешное заклинание; настолько смешное, что Рон тут же за завтраком рассказал всю историю Гермионе.

— И тут опять как полыхнет, и я снова шлепнулся на кровать! — радостно скалился Рон, накладывая себе на тарелку сосиски.

Гермиона, слушая его рассказ, ни разу не улыбнулась и теперь взглянула на Гарри с ледяным неодобрением.

— Это заклинание, случайно, не из твоего любимого учебника по зельеварению? — спросила она.

Гарри нахмурился:

— Сразу подозреваешь худшее?

— Да или нет?

— Ну... да, а что?

— Значит, ты вот так запросто решил попробовать незнакомое, неизвестно кем написанное от руки заклинание и посмотреть, что получится?

— Какая разница, что оно написано от руки? — спросил Гарри, старательно обходя основное содержание вопроса.

— А такая, что это заклинание, скорее всего, не утверждено Министерством, — отрезала Гермиона. — А кроме того, — прибавила она, видя, что Рон и Гарри раздраженно переглядываются, — я начинаю думать, что этот ваш Принц — довольно сомнительная личность.

Гарри и Рон дружно напустились на нее.

— Это была шутка! — кричал Рон, вытряхивая из бутылочки кетчуп на сосиски. — Понимаешь ты, шутка, для смеху!

— Хороши шуточки — подвесить человека в воздухе кверху ногами! — покачала головой Гермиона. — Кто станет тратить время и силы на такие заклинания?

— Фред и Джордж, — пожал плечами Рон. — Это как раз в их вкусе. И, ну...

— Мой папа, — сказал Гарри. Он только сейчас вспомнил.

— Что? — спросили Рон и Гермиона в один голос.

— Мой папа использовал это заклинание, — сказал Гарри. — Я... Люпин мне рассказывал.

Последнее утверждение не было правдой. На самом деле Гарри сам видел, как его отец применял это заклинание к Снеггу только он так и не рассказал Рону и Гермионе о том своем погружении в Омут памяти. Но теперь его ошеломила потрясающая мысль: что, если Принц-полукровка — это...

— Может быть, твой папа и использовал его, Гарри, — сказала Гермиона, — но, безусловно, не он один. Если помнишь, мы все видели, как целая группа людей пустила в ход это заклинание. Они заставили несколько человек болтаться в воздухе, беспомощных, сонных...

Гарри так и уставился на нее. С ощущением, словно куда-то проваливается, он действительно вспомнил гнусную выходку Пожирателей смерти на Чемпионате мира по квиддичу. Рон пришел к нему на помощь.

— Это же совсем другое дело, — уверенно сказал он. — Они применяли это заклинание по-плохому. А Гарри и его папа просто шутили. Тебе не нравится Принц, Гермиона, — прибавил Рон, сурово указывая на нее сосиской, — потому что он лучше тебя знает зельеварение.

— При чем здесь это! — У Гермионы запылали щеки. — Просто я считаю, что это безответственно — выполнять неизвестные заклинания, когда даже не знаешь их действия. И что вы все говорите — Принц, Принц, как будто это титул. Спорим, это просто глупое прозвище, и, по-моему, он очень несимпатичный тип!

— С чего ты взяла? — запальчиво возразил Гарри. — Если бы он был начинающим Пожирателем смерти, вряд ли стал бы хвалиться, что он — полукровка!

Не успев закончить фразу, Гарри сообразил, что его отец был чистокровным волшебником, но он отогнал эту мысль; об этом он подумает после...

— Не могут все Пожиратели смерти быть чистокровными, столько чистокровных волшебников-то не осталось, — упрямо сказала Гермиона. — Я думаю, большинство из них полукровки, только скрывают. Они ненавидят волшебников из семей маглов, а тебя и Рона, например, приняли бы с удовольствием.

— Меня ни за что на свете не взяли бы в Пожиратели смерти! — возмутился Рон, размахивая вилкой перед носом у Гермионы, так что кусок сосиски сорвался, улетел в сторону и стукнул Эрни Макмил-лана по голове. — У меня же вся семья — предатели чистокровных! Для них это не лучше, чем семья маглов!

— Ага, и мне они обрадуются, как же, — сказал Гарри с сарказмом. — Мы с ними были бы лучшими друзьями, если б они не пытались меня прикончить.

Рон засмеялся, и даже Гермиона улыбнулась против воли. Тут их отвлекло появление Джинни.

— Эй, Гарри, мне велели передать тебе вот это. «Вот это» был свиток пергамента, на котором

знакомым тонким косым почерком было написано имя Гарри.

— Спасибо, Джинни... Это следующий урок у Дамблдора! — сообщил Гарри Рону и Гермионе, развернув пергамент и быстро проглядев его. — В понедельник вечером! — На душе у него вдруг стало необыкновенно легко и весело. — Пойдешь с нами в Хогсмид, Джинни? — спросил он.

— Я иду с Дином. Может, там встретимся, — ответила она, помахала рукой и ушла.

У дубовых входных дверей, как всегда, стоял Филч и проверял по списку, кому разрешено пойти в Хогсмид. Сегодня этот процесс растянулся даже больше обычного, потому что Филч проверял и перепроверял каждого выходящего Детектором лжи.

— А какая разница, если кто-то и выносит из школы Темные артефакты? — сказал Рон, с опаской поглядывая на длинный тонкий датчик — Главное, чтобы ничего такого не вносили внутрь!

За свою дерзость он получил несколько лишних тычков Детектором и все еще морщился, когда они вышли на улицу навстречу шквальному ветру со снегом и дождем.

Прогулка до Хогсмида оказалась малоприятной. Гарри обмотал лицо шарфом до самых глаз; та часть лица, которая осталась не прикрыта, быстро намокла и онемела от холода. По всей дороге в деревню виднелись ученики, сгибавшиеся под напором безжалостного ветра. Гарри несколько раз приходило в голову, не лучше ли было бы им сидеть сейчас в уютной теплой гостиной, а когда они наконец добрели до Хогсмида и обнаружили, что вход в магазин волшебных шуток «Зонко» заколочен досками, Гарри воспринял это как знак судьбы: веселья в Хог-смиде на сей раз не предвидится. Рон махнул рукой в толстой вязаной перчатке в сторону «Сладкого королевства»; к счастью, там было открыто. Гарри и Гермиона, спотыкаясь, ввалились вслед за Роном в переполненную кондитерскую.

— Слава богу, — передернулся Рон, когда они окунулись в душистое тепло, пропитанное ароматом карамели.

— Гарри, мой мальчик! — громко произнес знакомый голос у них за спиной.

— Караул, — пробормотал Гарри.

Все трое обернулись и увидели перед собой профессора Слизнорта в громадной меховой шапке и таком же воротнике, с большим пакетом засахаренных ананасов в руках. Он занимал собой по крайней мере четверть магазина, никак не меньше.

— Гарри, вы уже три раза пропускали мои дружеские ужины! — сказал Слизнорт, добродушно тыча его пальцем в грудь. — Так не годится, мальчик мой! Я непременно хочу залучить вас к себе. Вот мисс Грейнджер нравятся мои вечеринки, не правда ли?

— Да, — промямлила Гермиона, — они, они очень...

— Так что же вы не приходите, Гарри? — требовательно спросил Слизнорт.

— Ну, у меня были тренировки по квиддичу, профессор, — сказал Гарри.

Он и в самом деле каждый раз назначал тренировки именно тогда, когда получал от Слизнорта приглашение, перевязанное фиолетовой ленточкой. Благодаря этому Рон не оставался в одиночестве, и они втроем с Джинни дружно веселились, представляя себе, как Гермиона томится на очередной вечеринке у Слизнорта в обществе Маклаггена и Забини.

— Что ж, теперь вы уж точно должны выиграть ближайший матч, после такой упорной подготовки! — сказал Слизнорт. — Но иногда нужно и отдыхать. Как насчет вечера понедельника, не будете же вы тренироваться в такую погоду...

— Не могу, профессор. Я... у меня... назначена на этот вечер встреча с профессором Дамблдором.

— Опять не повезло! — трагически воскликнул Слизнорт. — Ну, что ж... Однако уклоняться до бесконечности невозможно, Гарри!

И, с царственным видом помахав на прощание рукой, он вышел вперевалочку из магазина, уделив Рону не больше внимания, чем выставленным на витрине «Тараканьим усам».

— Невероятно — ты опять выкрутился! — сказала Гермиона, качая головой. — На самом деле там не так уж противно... Иногда даже бывает интересно... — Тут она заметила, с каким лицом на нее уставился Рон. — Ой, смотрите, здесь есть сахарные перья де-люкс — их хватает на несколько часов!

Радуясь, что Гермиона заговорила о другом, Гарри проявил неумеренный интерес к кондитерской новинке — сахарным перьям богатырского размера, но Рон по-прежнему смотрел на них волком и только пожал плечами, когда Гермиона спросила, куда он теперь хочет пойти.

— Пошли в «Три метлы», — предложил Гарри. — Там хоть тепло.

Они снова обмотались шарфами и вышли из кондитерской. После сахарного тепла в «Сладком королевстве» ветер резал как ножом. Народу на улице было немного. Никто не останавливался поболтать, все бегом бежали по своим делам. Исключение составляли двое мужчин у входа в «Три метлы». Один был очень высокий и худой. Прищурившись сквозь очки, Гарри узнал бармена из второго хогсмидского кабачка «Кабанья голова». Когда друзья подошли ближе, бармен плотно запахнул плащ и ушел, а его низенький собеседник остался, пристраивая поудобнее какую-то поклажу в руках. До него оставалось всего несколько шагов, когда Гарри вдруг узнал, кто это.

— Наземникус!

Приземистый кривоногий человечек с длинными растрепанными рыжими волосами вздрогнул с головы до пят и уронил древний чемодан. Чемодан раскрылся, и на землю вывалилась куча разной рухляди, которой можно было заполнить витрину лавки старьевщика.

— А, Гарри, приветик, — сказал Наземникус Флетчер, весьма неубедительно изображая беззаботную радость. — Ну, не буду тебя задерживать.

И он принялся шарить по земле, подбирая выпавшие из чемодана вещи и явно стремясь поскорее убраться отсюда.

— Приторговываем помаленьку? — спросил Гарри, глядя, как Наземникус сгребает в охапку довольно-таки обшарпанные на вид предметы.

— А что делать, жить-то надо, — отозвался Наземникус. — Дай сюда!

Рон только что наклонился и поднял с земли серебряный кубок.

— Погодите-ка, — медленно проговорил Рон. — Я это где-то видел...

— Спасибо! — Наземникус вырвал кубок из рук Рона и затолкал в чемодан. — Ладно, до встречи... Ай!

Гарри прижал Наземникуса к стене трактира. Крепко держа его одной рукой за горло, он выхватил волшебную палочку.

— Гарри! — взвизгнула Гермиона.

— Ты украл этот кубок из дома Сириуса, — сказал Гарри, почти уткнувшись носом в лицо Наземнику-су и вдыхая неприятный застоявшийся запах табака и алкоголя. — На нем фамильный герб Блэков.

— Я... никогда... чего? — запыхтел Наземникус, постепенно становясь багровым.

— Ты что, явился туда в ту ночь, когда его убили, и ограбил дом? — прорычал Гарри.

— Нет... я...

— Отдай!

— Гарри, не надо! — вскрикнула Гермиона. Наземникус начал синеть.

Что-то громко хлопнуло, и Гарри почувствовал, что его руки разжались, выпустив горло Наземникуса. Пыхтя и отдуваясь, Наземникус подобрал чемодан и — хлоп! — трансгрессировал в неизвестном направлении.

Гарри громко выругался и завертелся на месте, пытаясь разглядеть, куда исчез Наземникус.

— ВЕРНИСЬ, ВОРЮГА!

— Бесполезно, Гарри.

Рядом с ними возникла Тонкс. В ее мышиного цвета волосы набился мокрый снег.

— Наземникус, вероятно, сейчас уже в Лондоне. Нет смысла кричать.

— Он украл вещи Сириуса! Украл, понимаете!

— Да, да, — сказала Тонкс, которую, похоже, эта информация нисколько не взволновала, — но все-таки незачем стоять на холоде.

Она проводила их до входа в «Три метлы». Едва перешагнув порог, Гарри снова не выдержал:

— Он украл вещи Сириуса!

— Я все понимаю, Гарри, только не кричи, пожалуйста, на нас смотрят, — прошептала Гермиона. — Иди сядь. Я тебе что-нибудь принесу.

Через несколько минут она вернулась к столику с тремя бутылками сливочного пива. Гарри все еще кипел от злости.

— Неужели Орден не может справиться с Наземникусом? — спрашивал он друзей яростным шепотом. — Могли бы, по крайней мере, проследить, чтобы он не тащил из штаб-квартиры все, что плохо лежит!

— Ш-ш-ш! — в отчаянии взмолилась Гермиона, оглядываясь, не слышал ли кто.

Двое колдунов за соседним столиком с интересом поглядывали на Гарри, а неподалеку Забини со скучающим видом прислонился к колонне.

— Гарри, я бы на твоем месте тоже разозлилась, я понимаю, это ведь он твои вещи ворует...

Гарри поперхнулся сливочным пивом. Он совсем забыл, что дом номер двенадцать на площади Грим-мо теперь принадлежит ему.

— Точно, это мои вещи! — сказал он. — Ясное дело, он мне не обрадовался! Ладно, я обязательно расскажу Дамблдору, что происходит, он один может повлиять на Наземникуса.

— Хорошая мысль, — шепотом одобрила Гермиона, очень довольная, что Гарри наконец немного успокоился. — Рон, ты что там высматриваешь?

— Ничего, — быстро ответил Рон, отводя глаза от стойки бара, но Гарри знал, что он пытался поймать взгляд хорошенькой пухленькой барменши, мадам Розмерты, к которой давно уже был неравнодушен.

— Как я понимаю, «ничего» пошла в кладовку за огненным виски, — ехидно заметила Гермиона.

Рон проигнорировал этот выпад и стал прихлебывать сливочное пиво в молчании, которое сам он, видимо, считал исполненным достоинства. Гарри думал о Сириусе — о том, что он все равно терпеть не мог все это фамильное серебро. Гермиона постукивала пальцами по столу, посматривая то на Рона, то на стойку бара.

Как только Гарри допил последние капли из своей бутылки, Гермиона сказала:

— Ну что, может, хватит на сегодня? Пошли обратно в школу.

Гарри и Рон кивнули. Прогулка вышла невеселая, а погода, чем дальше, тем становилась хуже. Снова они закутались в плащи и шарфы, натянули перчатки. Как раз в это время Кэти Белл с подружкой выходили из трактира. Трое друзей тоже вышли и двинулись за девочками по Главной улице. Шлепая по мерзлым лужам, Гарри вспомнил про Джинни. Они так и не встретили ее. Небось уютно устроилась со своим Дином в кафе мадам Паддифут, прибежище всех счастливых влюбленных парочек. Сдвинув брови, Гарри нагнул голову навстречу ветру и ледяному дождю и зашагал дальше.

Через некоторое время он начал замечать, что голоса Кэти Белл и ее подруги, которые доносил к нему ветер, становятся все громче и пронзительнее. Гарри прищурился, вглядываясь в неясные за дождем фигурки. Девочки спорили о каком-то предмете, который Кэти держала в руке.

— Тебя это не касается, Лианна! — донеслись до Гарри слова Кэти.

Они завернули за угол. Здесь мокрый снег летел еще гуще и совсем залепил очки Гарри. Он поднял руку в перчатке, чтобы протереть их, и как раз в этот момент Лианна сделала попытку выхватить у Кэти сверток; Кэти потянула к себе, и сверток упал на землю.

В ту же секунду Кэти взмыла в воздух — не так, как Рон, смешно болтавшийся вниз головой, нет, очень грациозно, вытянув вверх руки, словно хотела полетать. И все-таки было в этом что-то очень странное, что-то неправильное, жуткое... Ветер бешено трепал ее волосы, но глаза Кэти были закрыты и лицо застыло без всякого выражения. Гарри, Рон, Гермиона и Лианна замерли на месте, не сводя с нее глаз.

Поднявшись на шесть футов над землей, Кэти вдруг ужасно закричала. Глаза ее распахнулись, но то, что она видела или чувствовала, очевидно, причиняло ей нестерпимую боль. Она кричала, не переставая. Лианна тоже закричала и стала дергать Кэти за щиколотки, пытаясь стащить ее вниз. Гарри, Рон и Гермиона бросились на помощь. Они дружно потянули Кэти за ноги, но тут она рухнула прямо на них. Гарри и Рон успели ее подхватить, но она так билась и корчилась, что они едва могли ее удержать. Тогда они опустили ее на землю. Кэти продолжала биться и кричать и явно никого не узнавала.

поминаниями и откупорил его движением волшебной палочки.

— Сэр, — нерешительно начал Гарри, — я в Хог-смиде встретил Наземникуса...

— О да, я уже знаю, что Наземникус крайне непочтительно обошелся с твоим наследством, — сказал Дамблдор, нахмурившись. — После вашего разговора у входа в «Три метлы» он залег на дно; подозреваю, он боится встретиться со мной. Во всяком случае, можешь быть уверен, что ему больше не удастся таскать вещи Сириуса.

— Этот шелудивый полукровка разворовывал наследие Блэков? — взъярился Финеас Найджелус и стремительно шагнул за раму — несомненно, отправился навестить другой свой портрет в доме номер двенадцать на площади Гриммо.

— Профессор, — заговорил Гарри после короткой паузы, — профессор Макгонагалл рассказывала вам, что я ей говорил после несчастного случая с Кэти? Насчет Драко Малфоя?

— Да, она рассказала мне о твоих подозрениях, — ответил Дамблдор.

— А вы...

— Я приму меры для тщательного расследования в связи со всеми, кто мог иметь отношение к происшествию с Кэти, — сказал Дамблдор. — Однако сейчас, Гарри, мы должны уделить внимание уроку.

Гарри почувствовал себя задетым. Если эти уроки так уж важны, почему между первым и вторым занятием такой большой промежуток? Но он не стал больше говорить о Малфое и молча смотрел, как Дамблдор выливает очередное воспоминание в Омут памяти и осторожно покачивает широкую каменную чашу, придерживая ее длинными пальцами.

— Ты, конечно, помнишь, что в предыдущий раз мы прервали повесть о прошлом лорда Волан-де-Морта в тот момент, когда красивый магл Том Реддл покинул свою волшебницу-жену Меропу и вернулся в фамильную усадьбу в Литтл-Хэнглтоне. Меропа осталась в Лондоне одна. Она ожидала ребенка, которому суждено было впоследствии сделаться лордом Волан-де-Мортом.

— Откуда вы знаете, что она была в Лондоне, сэр?

— Благодаря показаниям некоего Карактака Бэрка, — ответил Дамблдор. — По странному стечению обстоятельств, он стал одним из основателей того самого магазина, где было продано ожерелье, о котором мы только что говорили.

Гарри и раньше приходилось видеть, как Дамблдор покачивает Омут памяти, словно золотоискатель на промывке золотого песка. Над серебристым водоворотом в каменной чаше поднялся, вращаясь, дряхлый старичок, сам серебристый, словно призрак, но намного плотнее. Клок волос, падающий на лоб, почти совсем закрывал глаза.

— Да, мы приобрели его при необычных обстоятельствах. Его принесла молоденькая чародейка незадолго до Рождества. Ах, как давно это было... Она сказала, что ей очень нужны деньги, да это и так было видно. Вся в лохмотьях, и уже весьма... Словом, она ждала ребенка. Сказала, что медальон когда-то принадлежал Слизерину. Ну, такое нам постоянно приходится слышать. «Ах, эта вещь принадлежала Мерлину, это был его любимый чайничек»... Но я осмотрел медальон, на нем действительно был знак Слизерина, и несколько простых заклинаний позволили мне быстро убедиться в его подлинности. Разумеется, вещь была практически бесценная. Девушка, как видно, не представляла себе, сколько это может стоить. Отдала за десять галеонов, да еще была рада-радешенька. Наша лучшая сделка!

Дамблдор резко встряхнул чашу, и Карактак Бэрк снова канул в серебристый водоворот воспоминаний.

— Он дал ей всего десять галеонов? — с возмущением спросил Гарри.

— Карактак Бэрк никогда не отличался щедростью, — сказал Дамблдор. — Итак, мы знаем, что перед самым рождением ребенка Меропа была в Лондоне одна и, отчаянно нуждаясь в деньгах, продала единственную принадлежавшую ей ценную вещь — медальон, одну из двух семейных реликвий, которыми так дорожил ее отец Марволо.

— Но она же умела колдовать! — нетерпеливо воскликнул Гарри. — Она могла наколдовать себе и еду, и все, что нужно!

— Может, и могла, — сказал Дамблдор. — Однако я убежден — это вновь одни догадки, но я уверен, что не ошибаюсь, — после того, как муж оставил ее, Меропа перестала пользоваться волшебством. Я думаю, она не хотела больше быть чародейкой. Возможно также, что неразделенная любовь и отчаяние лишили ее магических сил, это случается. Во всяком случае, как ты сейчас увидишь, Меропа не пожелала взяться за волшебную палочку даже ради спасения собственной жизни.

— Она не захотела жить даже ради сына? Дамблдор поднял брови:

— Уж не жалеешь ли ты лорда Волан-де-Морта?

— Нет, — быстро ответил Гарри, — но ведь у нее был выбор, правда? Не то что у моей мамы...

— У твоей мамы тоже был выбор, — мягко проговорил Дамблдор. — Да, Меропа Реддл предпочла смерть, несмотря на то что была нужна своему сыну, но не суди ее слишком строго, Гарри. Она ослабела от долгих страданий, да и никогда не обладала мужеством твоей мамы. А теперь встань сюда, пожалуйста...

— Куда мы попадем? — спросил Гарри, встав рядом с Дамблдором у письменного стола.

— На этот раз, — ответил Дамблдор, — мы побываем в моем воспоминании. Я думаю, ты найдешь его достаточно подробным и в должной мере точным. Ты первый, Гарри...

Гарри наклонился над Омутом памяти, погрузил лицо в прохладную серебристую массу, и вот он снова падает в темноту... Через несколько секунд ноги его коснулись твердой земли, Гарри открыл глаза и увидел, что они с Дамблдором стоят на оживленной старинной лондонской улице.

— А вот и я, — бодро заметил Дамблдор, указывая на высокую фигуру, перебегающую через дорогу перед лошадью, тащившей тележку с молоком.

У молодого Дамблдора были длинные каштановые волосы и такая же борода. Оказавшись на их стороне улицы, он зашагал по тротуару. Прохожие с любопытством оглядывались на человека в темно-лиловом бархатном костюме причудливого покроя.

— Красивый костюм, сэр, — не удержался Гарри, но Дамблдор только усмехнулся, следуя за самим собой.

Они старались не отставать от молодого Дамблдора и в конце концов, пройдя через чугунные ворота, оказались в пустом и голом дворике перед довольно унылым квадратным зданием, окруженным высокой решеткой. Молодой Дамблдор поднялся на крыльцо и стукнул в дверь. Через минуту дверь открыла неряшливая девица в фартуке.

— Добрый день. У меня назначена встреча с миссис Коул — если не ошибаюсь, она здесь начальница?

— О, — сказала девица, с изумлением оглядывая экзотическую фигуру Дамблдора. — М-м-минуточ-ку... Миссис Коул! — завопила она через плечо.

Чей-то голос издалека что-то прокричал в ответ. Девица снова повернулась к Дамблдору:

— Входите, она сейчас подойдет.

Дамблдор вошел в прихожую с полом, выложенным черной и белой плиткой. Все здесь было бедное, но безукоризненно чистое. Гарри и постаревший Дамблдор тоже вошли. Не успела за ними закрыться парадная дверь, как в прихожую торопливо вышла очень худая, явно захлопотавшаяся женщина. Ее лицо с резкими чертами казалось не злым, скорее изнуренным от множества забот. На ходу она что-то говорила еще одной девице в фартуке:

— Йод отнеси Марте наверх, Билли Стаббс все время расчесывает себе болячки, а у Эрика Уолли все простыни измазаны гноем — только ветрянки нам не хватало! — произнесла она, ни к кому в особенности не обращаясь.

Тут ее взгляд упал на Дамблдора, и она остановилась как вкопанная, глядя на него с таким изумлением, словно к ней явился жираф.

— Добрый день, — поздоровался Дамблдор, протягивая руку.

Миссис Коул молча таращилась на него.

— Мое имя — Альбус Дамблдор. Я прислал вам письмо с просьбой о встрече, и вы были так добры, что пригласили меня посетить вас сегодня.

Миссис Коул заморгала. Видимо решив, что Дамблдор ей все-таки не мерещится, она сказала слабым голосом:

— Ах, да. В таком случае... в таком случае проходите, пожалуйста. Да.

Она провела Дамблдора в маленькую комнатку, не то гостиную, не то кабинет. Здесь было так же бедно, как и в прихожей, мебель стояла старая и разномастная. Начальница предложила Дамблдору шаткий стул, а сама, заметно нервничая, уселась за письменный стол, заваленный всевозможными бумагами.

— Как я уже сообщил в письме, я пришел к вам, чтобы поговорить о будущем Тома Реддла, — сказал Дамблдор.

— Вы его родственник? — спросила миссис Коул.

— Нет, я учитель, — ответил Дамблдор. — Я хочу предложить Тому место в моей школе.

— И что это за школа?

— Она называется Хогвартс, — сказал Дамблдор.

— А почему вас интересует Том?

— Мы считаем, что у него есть качества, необходимые для учебы у нас.

— Хотите сказать, что он получит стипендию? Как это может быть? Он никуда не подавал заявок

— Видите ли, он записан в нашу школу с самого рождения.

— Кто его записал? Родители?

Безусловно, миссис Коул слишком хорошо соображала, и это осложняло беседу. По-видимому, Дамблдор был того же мнения — Гарри увидел, как он потихоньку вытащил из кармана волшебную палочку и в то же время взял со стола совершенно чистый листок бумаги.

— Вот, — сказал Дамблдор и, взмахнув волшебной палочкой, передал бумагу миссис Коул. — Думаю, теперь вам все станет ясно.

Миссис Коул взглянула на листок. Глаза ее на мгновение расфокусировались и тут же снова пришли в норму.

— По-видимому, все в порядке, — сказала она ус-покоенно, отдавая Дамблдору листок Тут ее взгляд упал на бутылку джина и два стаканчика, которых еще несколько секунд назад здесь не было.

— Э-э... Позвольте предложить вам стаканчик джина? — спросила она с преувеличенной учтивостью.

Премного благодарен, — сказал Дамблдор, задушевно улыбаясь.

Очень скоро стало ясно, что миссис Коул отнюдь не новичок по части джинопития. Щедро плеснув в оба стакана, она одним махом прикончила свою порцию. Без всякого стеснения причмокнув губами, она впервые улыбнулась Дамблдору, и он не преминул воспользоваться благоприятным моментом.

— Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о прошлом Тома Реддла? Кажется, он родился здесь, в приюте?

— Правильно, — сказала миссис Коул и налила себе еще джина. — Я это очень хорошо помню, потому что сама тогда первый год здесь работала. Был канун Нового года, холод стоял ужасный, шел снег, знаете ли. Кошмарная ночь. И тут эта девушка, ненамного старше меня, поднимается на крыльцо, а сама еле на ногах стоит. Да что уж там, не она первая, не она последняя. Впустили мы ее, и через час она уже родила ребеночка. А еще через час померла.

Миссис Коул важно кивнула и от души отхлебнула джина.

— Она говорила что-нибудь перед смертью? — спросил Дамблдор. — Например, об отце ребенка?

— Представьте себе, говорила, — ответила миссис Коул. Она явно начинала получать удовольствие от разговора со стаканом джина в руке и с таким благодарным слушателем. — Помню, она сказала мне: «Надеюсь, он будет похож на своего папу», — и, честно говоря, правильно она на это надеялась, потому что сама была совсем не красавица. А потом сказала, чтобы ему дали имя Том, в честь отца, и Мар-воло, в честь ее отца. Странное имечко, верно? Мы уж подумали, не из цирка ли она, часом. А еще она сказала, что фамилия у мальчика должна быть Реддл. А там вскоре и скончалась, больше ни словечка не проронила.

Мы уж и назвали его так, как она просила, бедняжке это, видать, казалось очень важным, но ни Том, ни Марволо, ни другой какой Реддл так за ним и не явились. Вот он и остался в приюте и до сих пор здесь находится.

Миссис Коул как бы по рассеянности плеснула себе еще одну солидную дозу. На скулах у нее появились два ярко-розовых пятнышка. Она сказала:

— Мальчик-то со странностями.

— Да, — сказал Дамблдор, — я так и думал.

— И грудным младенцем тоже был странный. Знаете, почти никогда не плакал. А как подрос, стал... совсем чудным.

— В каком смысле? — спросил Дамблдор.

— Ну, он...

Но тут миссис Коул запнулась и бросила на Дамблдора поверх стакана с джином абсолютно ясный и твердый инквизиторский взгляд.

— Говорите, ему уже точно назначено место в вашей школе?

— Определенно, — сказал Дамблдор.

— И все, что я скажу, этого не изменит?

— Не изменит, — подтвердил Дамблдор.

— Вы в любом случае его заберете?

— В любом, — серьезно повторил Дамблдор. Она прищурилась, как будто прикидывая, можно

ли ему доверять. Видимо, решила, что можно, и неожиданно выпалила:

— Он пугает других детей.

— Вы хотите сказать: он обижает их? Запугивает?

— Да, наверное, — чуть нахмурилась миссис Коул, — но его очень трудно поймать за руку. Были разные случаи... Очень нехорошие...

Дамблдор не стал ее расспрашивать, но Гарри видел, что он заинтересовался. Она снова сделала глоток, и щеки ее еще больше порозовели.

— Кролик Билли Стаббса... Том, конечно, сказал, что он этого не делал, да я и не представляю себе, как бы он мог забраться на стропила... но кролик ведь не сам повесился, правда?

— Едва ли, — тихо отозвался Дамблдор.

— Ума не приложу, хоть убейте, как он мог залезть на такую верхотуру. Я знаю одно — накануне они с Билли поспорили. А еще... — Миссис Коул снова отхлебнула джина, причем тонкая струйка потекла у нее по подбородку, — мы их, знаете ли, раз в год вывозим на природу, в деревню или на побережье... Так вот, после того случая Эми Бенсон и Деннис Бишоп были прямо на себя не похожи, да так и остались словно пришибленными, но сколько мы их ни расспрашивали, они сказали только, что ходили в пещеру с Томом Реддлом. Он клялся и божился, что они всего лишь осматривали окрестности, но что-то там все-таки произошло, я просто уверена! Ну, и еще были разные странности...

Она снова посмотрела на Дамблдора, и, хотя щеки ее пылали, взгляд был прямой и ясный.

— Я думаю, о нем здесь немногие будут скучать.

— Вы, конечно, понимаете, что мы не можем забрать его насовсем? — сказал Дамблдор. — По крайней мере, он должен будет возвращаться сюда на лето.

— Ладно уж, и на том спасибо. Все же лучше, чем хрясь по сопатке ржавой кочергой, — икнув, заметила миссис Коул. Она поднялась на ноги, и Гарри восхитился тем, как твердо она стоит на ногах, хотя уровень джина в бутылке понизился на две трети. — Вы, верно, хотите поговорить с ним?

— Очень хотел бы, — сказал Дамблдор и тоже встал.

Миссис Коул провела его по коридору и вверх по каменной лестнице, на ходу выкрикивая указания и раздавая выговоры своим помощницам и воспитанникам. Сироты все были одеты в одинаковые тускло-серые курточки. Они выглядели вполне здоровыми, но, надо признаться, в этом унылом доме детям было совсем не место.

— Пришли, — объявила миссис Коул на второй лестничной площадке и остановилась у первой двери в длинном коридоре. Она постучала и вошла.

— Том, к тебе гости. Это мистер Дамбертон... прошу прощения, Дандербор. Он хочет тебе сказать... в общем, пускай сам и скажет.

Гарри и двое Дамблдоров вошли в комнату, и миссис Коул закрыла за ними дверь. В маленькой комнате почти не было мебели, только платяной шкаф и железная кровать. На кровати поверх серого одеяла сидел мальчик, вытянув ноги перед собой, и держал в руках книгу.

В лице Тома Реддла не было совершенно никакого сходства с Мраксами. Предсмертное желание Меропы сбылось: мальчик был уменьшенной копией красавца-отца. Высокий для своих одиннадцати лет, темноволосый и бледный, он чуть прищурил глаза, оценивающе оглядывая экзотический наряд Дамблдора. Наступила минутная пауза.

— Здравствуй, Том, — сказал Дамблдор и шагнул вперед, протягивая руку.

Мальчик после короткого колебания пожал ему руку. Дамблдор пододвинул к кровати жесткий деревянный стул и сел. Стало похоже, как будто он пришел навестить больного.

— Я профессор Дамблдор.

— Профессор? — настороженно переспросил Реддл. — В смысле — доктор? Зачем вы пришли? Это она вас пригласила посмотреть меня?

Он кивнул на дверь, за которой только что скрылась миссис Коул.

— Нет-нет, — улыбнулся Дамблдор.

— Я вам не верю, — сказал Реддл. — Она хочет, чтобы вы меня осмотрели, да? Говорите правду!

Последние два слова он произнес так звучно и властно, что Гарри стало не по себе. Это прозвучало как приказ, причем чувствовалось, что Реддл уже много раз повторял его. Глаза Реддла расширились, он пристально смотрел на Дамблдора. Тот в ответ только продолжал приятно улыбаться. Через несколько секунд Реддл перестал сверлить Дамблдора взглядом, хотя смотрел теперь еще более настороженно.

— Кто вы такой?

— Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, я работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я пришел предложить тебе учиться в моей школе — твоей новой школе, если ты захочешь туда поступить.

Реакция Реддла на эти слова была совершенно неожиданной. Он вскочил с кровати и шарахнулся от Дамблдора, глядя на него с яростью.

— Не обманете! Вы из сумасшедшего дома, да? «Профессор», ага, ну еще бы! Так вот, я никуда не поеду, понятно? Эту старую мымру саму надо отправить в психушку! Я ничего не сделал маленькой Эми Бенсон и Деннису Бишопу, спросите их, они вам то же самое скажут!

— Я не из сумасшедшего дома, — терпеливо сказал Дамблдор. — Я учитель. Если ты сядешь и успокоишься, я тебе расскажу о Хогвартсе. Конечно, никто тебя не заставит там учиться, если ты не захочешь...

— Пусть только попробуют! — скривил губы Реддл.

— Хогвартс, — продолжал Дамблдор, как будто не слышал последних слов Реддла, — это школа для детей с особыми способностями...

— Я не сумасшедший!

— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — не школа для сумасшедших. Это школа волшебства.

Стало очень тихо. Реддл застыл на месте. Лицо его ничего не выражало, но взгляд метался, перебегая с одного глаза Дамблдора на другой, как будто пытаясь поймать один из них на вранье.

— Волшебства? — повторил он шепотом.

— Совершенно верно, — сказал Дамблдор.

— Так это... это волшебство — то, что я умею делать?

— Что именно ты умеешь делать?

— Разное, — выдохнул Реддл. Его лицо залил румянец, начав от шеи и поднимаясь к впалым щекам. Он был как в лихорадке. — Могу передвигать вещи, не прикасаясь к ним. Могу заставить животных делать то, что я хочу, без всякой дрессировки. Если меня кто-нибудь разозлит, я могу сделать так, что с ним случится что-нибудь плохое. Могу сделать человеку больно, если захочу.

У него подгибались ноги. Спотыкаясь, он вернулся к кровати и снова сел, уставившись на свои руки, склонив голову, как будто в молитве.

— Я знал, что я не такой, как все, — прошептал он, обращаясь к собственным дрожащим пальцам. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что что-то такое есть.

— Что ж, ты был абсолютно прав, — сказал Дамблдор. Он больше не улыбался и внимательно смотрел на Реддла. — Ты волшебник.

Реддл поднял голову. Лицо его преобразилось. Теперь на нем отражалась исступленная радость, но почему-то это его не красило; наоборот, красивые точеные черты стали как будто грубее, в выражении лица проступило что-то почти звериное.

— Вы тоже волшебник?

-Да.

— Докажите! — потребовал Реддл тем же властным тоном, каким только что приказал: «Говорите правду!»

Гарри встал. По дороге к двери на глаза ему попался столик, на котором в прошлый раз лежало кольцо Марволо. Кольца там больше не было.

— Да, Гарри? — сказал Дамблдор, увидев, что Гарри остановился.

— Кольцо исчезло, — сказал Гарри, обернувшись. — Но я подумал, может, там будет лежать губная гармоника или еще что-нибудь...

Дамблдор лучезарно улыбнулся, глядя на него поверх своих очков-половинок

— Тонко подмечено, Гарри, но губная гармоника была всего лишь губной гармоникой.

На этой загадочной ноте он махнул рукой, и Гарри понял, что ему пора уходить.

Гарри Поттер и Принц-полукровка. скачать гарри поттер +и орден

(скачать книгу бесплатно)

(скачать другие книги о Гарри Поттере)

скачать гарри поттер +и орден